Страница 68 из 159
Хаген попрощался с Чаком и пошёл на парковку перед баром. По пути достал телефон, нашёл на карте ближайшее бюро по ремонту одежды. Ближайшее и вообще единственное на весь город бюро под названием Reknitting Express оказалось довольно далеко от бара: в Норт Хиллс.
***
Ребята из Reknitting Express делили здание с химчисткой, вероятно, те принадлежали одному владельцу. В тесной приёмной с какими-то арабскими плакатами и календарями на стенах Хагена встретила восточная женщина с головой, покрытой платком. Хаген снял куртку, показал разрыв:
— Надо залатать рукав, потом пришить пуговицы, а вот тут, где воротник, тоже как-то поработать, чтобы не рвалось дальше… — Хаген поднял голову. — Вы меня понимаете?
Женщина кивала, не произнося ни звука.
— Сколько времени займёт?
Указала на календарь, на завтрашний день.
— А что так долго? Мне сейчас надо, понимаете?
Та кивнула и показала два пальца.
— Два часа?
Снова кивок, и женщина показала растопыренные ладони.
— Десять баксов? Однако… Я за два часа успеваю ноутбук починить.
Естественно, за срочность пришлось заплатить ещё десять долларов. Хотя два часа… та ещё быстрота. Двадцать баксов за куртку; такая же новая стоила бы чуть дороже! Но за плюс три к харизме не жалко и тысячи, если бы она у Хагена была, конечно.
Деньги таяли. Хорошо, что подвернулась работа у Чака. Надо попросить у него задаток, а то по счетам невозможно будет заплатить.
Восточная женщина взяла куртку и ушла в соседнюю комнату. В приоткрывшуюся дверь Хаген увидел, что там сидели ещё несколько швей в платках и строчили на машинках.
Майк растерянно постоял, посмотрел на непонятные плакаты и вышел под палящее солнце. Он вспомнил, что каждую весну мама говорила: «Весна наступила раньше обычного», — и что это последствия глобального потепления. Майк соглашался, хотя не видел разницы. Иначе, лет через десять по логике мамы лето наступало бы на Рождество.
Здание Reknitting Express и химчистки одиноко стояло у дороги. Справа шли пустые поля, слева виднелся забор завода косметики. Даже непонятно: откуда здесь брались клиенты?
Хаген потрогал губу. Ему показалось, что она раздулась ещё больше. Острая пульсирующая боль тоже стала сильнее и беспокоила.
Майк засомневался, а стоит ли сегодня драться с Кеном? Что если отложить или перенести хотя бы на завтра? Одна мысль о том, что и без того разбитую, опухшую губу снова могут повредить, бросала в дрожь. Он, конечно, старался заглушить страх перед болью, но иногда, как сейчас, тот вырывался из-под контроля.
Выхватил телефон и набрал Кена, в ожидании ответа планируя, как построить фразу так, чтобы качок не принял перенос боя за трусость. Или это и была трусость?
— Хелло, — сказал приятный женский голос.
Хаген сразу понял: это Барби. Он даже забыл её настоящее имя. Но помощник услужливо пробубнил: Эйприл «Барби» Коннел.
То ли дунул промозглый ветер, то ли без дядиной куртки было не так уютно, но Хаген почувствовал, как от её голоса у него похолодела шея:
— Я… Мне… Это я. Мне Кен… Здравствуйте. Я Майк, — спохватился Хаген. — Тот, с которым Кен, то есть Сайлас, собирался проводить бой.
— Привет, Майк. Меня зовут Эйприл. Я тебя помню. Сайлас не может сейчас ответить. Что ему передать?
— Нет, спасибо, я позже…
— Позже не получится, Майки. Перед каждым боем Сайлас прерывает контакты с внешним миром, долго медитирует и только потом идёт на ринг. В такие дни я отвечаю на его звонки. Вчера он очень разозлился, что тебя не было в зале. День медитации был потерян. Да и я не рада вторые сутки быть его секретаршей.
— Но у меня небольшая проблема. Хотелось бы перенести бой на завтра.
Голос Барби стал строже:
— Небольшая проблема? Я думала, что рост — это единственное, что у тебя небольшое.
— Я не боюсь, просто у меня уже сегодня было… столкновение… Я это… думаю, может…
— Эх, Майки, а я даже заинтересовалась твоей наглостью. Ты ростом чуть выше тренажёра, а дерзкий, — она засмеялась. — Сайлас так взбесился! А мне нравятся люди, которые могут его взбесить.
Хаген почувствовал, как холод с шеи перебрался на лицо и сменился жаром стыда. Дядя Питер как-то говорил, что армия — это единственное место, где ты не имеешь права сказать «нет». Зато на гражданке «нет» — лучший ответ на любые предложения, которые тебе хотя бы немного не нравятся.