Страница 144 из 159
Майк впервые порадовался тому, что мама умерла: ни к чему ей такое видеть и знать. Её сынок — её малыш Майки — не только сел в тюрьму, но и дерётся там с татуированными амбалами, зарабатывая пропуск на волю. Хм, да что там… ведь по сравнению с собой из прошлого он сам татуированный амбал!
Хаген перелез через ограждение из офисных столов и встал в свой угол самодельного ринга. Итак, с чем тут придётся иметь дело?
Луис «Удав» Ригондо, 34 года
Очков здоровья: 40000.
Защита: 70.
Уровень 23.
Боев/побед: 249/248.
Вес: 154 кг.
Рост: 207 см.
Текущий статус: пожизненный заключённый и чемпион деревянного ринга.
— Защита? Это ещё что за подарок? Дем…
— Очень редкая способность мышечного каркаса человеческой особи. Требует тяжёлого телосложения и долгой тренировки, — мысленно ответил незримый помощник.
— Короче, это броня у него что ли?
— Можно и так сказать. До семидесяти процентов силы твоего удара будет поглощаться этой так называемой броней.
— Святой Айэн! Почему я только сейчас об этом узнал?
— Потому, чувак, что ты ещё не встречал таких бойцов, как Удав.
— Эту защиту можно пробить?
— Конечно, каждый твой результативный удар будет понижать её на единицу-другую.
— Не густо.
— Ты владеешь большим количеством приёмов, комбинируй их, увидишь, что не так уж и высока эта цифра.
— А что, если…
— Эй, ну начинайте уже, — крикнул Блинки Палермо из темноты. — Динь-донг! Ха-ха!
Удав тут же разомкнул руки. Расставив их по-медвежьи, он двинулся на Хагена. Майк принял стойку и провёл первый удар. Удав легко уклонился, продолжая наступать. Главное, не попасть в его захват: сломает позвоночник.
Хаген отступил к ограде, изучая повадки противника. С ним он ещё не дрался, поэтому не знал, чего ожидать. Но много слышал о его победах: Удав «душил в объятьях».
Так быстро и даже прозаично начался последний бой Майка «Бьорна» Хагена на деревянном ринге.
***
Как Хаген и предполагал, в первые минуты боя происходил не бокс, не драка, а его попытка убежать от асфальтового катка. А то, что Удав был молчаливым, лишь изредка пыхтел и гукал что-то неопределённое, как гигантский спящий младенец, добавляло его фигуре нереальности.
Двигался Удав не слишком быстро, но был способен совершать резкие и проворные скачки, даже выпады, одновременно раскрывая свои смертельные объятья, как некий гигантский робот-трансформер, созданный из самого большого экскаватора в мире. Ручищи Удава со свистом шли на сближение. Достаточно было просто попасть между ними, чтобы навсегда потерять здоровье, а то и жизнь.
Теперь понятно, почему никто не мог его победить: этого неуязвимого монстра нужно долго-долго молотить, прежде чем он разожмёт объятья. И это никому не удавалось: кубинец дожимал быстрее.
Несколько раз Хаген начинал атаку, но вынужден был отходить: слишком опасно. Он уже сталкивался с таким типом противников, как Удав, хотя борцы были редкостью для тюремной драки. Ну не любили заключённые тискать других заключённых на виду у остальных. Эта редкость добавляла Удаву опасности.
Ещё Хаген сделал вывод, что подобная беготня от удушающих приёмов — это то, что пытались делать все бойцы до него… Все они проигрывали именно из-за такого решения. Ведь со своей нечеловеческой устойчивостью к ударам Удав мог гоняться за жертвой гораздо дольше, чем та могла от него убегать. Выносливость Хагена тоже рано или поздно сломалась бы.
Нет, тут нужно что-то иное. Тоже начать бороться? Но с Удавом это ещё бессмысленнее, чем бегать.
— Эй, у нас тут не Бостонский марафон! — закричал кто-то из зрителей.
— Да, — подал голос Блинки Палермо. — Если бы я хотел смотреть как ты, Синеглазка, бегаешь, отправил бы тебя на полигон для дрессировки сторожевых собак.
— Это не бегство, сэр, — ответил Хаген. — Это стратегические манёвры.
— Кончай маневрировать, а то начинаешь нервировать.
Хаген и Палермо привыкли обмениваться репликами во время боя. Хаген даже убедился, что директор тюрьмы по-своему мудр. Конечно, он злодей и не совсем нормален (будто во всей этой системе есть кто-то нормальный), но в том, что он устроил в своей тюрьме, имелся баланс. Драчуны дрались, не давая своим пристрастиям выйти за пределы ринга. По крайней мере, настолько, насколько это происходило в других тюрьмах. Поэтому тюрьма Палермо считалась самой тихой в США, при том, что здесь содержались опасные преступники.