Страница 112 из 159
«Реванш»
Одержите победу над противником, которому ранее проиграли.
Хаген не стал ждать, когда его ударят дубинкой и поскорее отступил в сторону лестницы к Роману. По дороге он наткнулся на стальное плечо лысого белого парня с кельтскими татуировками на шее. Тот двинул его локтем:
— Смотри, куда прёшь!
— Простите, сэр, — бросил Хаген, даже не интересуясь, кто это был.
***
Добравшись до Романа, которого уже считал другом, он отдышался. Тот отдал ему пакет с ланчем и повёл наверх, на второй ярус:
— Ну, ты, камрад, даёшь. Ты в своём уме?
— Что такое? — испугался Хаген.
— Ты вообще ничего не понимаешь?
— Н… нет… я не знаю!
— Смотри, здесь две главные банды. «Суреньос» и «Пайрус», то есть латиносы и чёрные. Латиносы тоже вроде белых, но на самом деле нет. Между этими бандами постоянная грызня.
— Из-за чего?
Роман даже остановился:
— Ты шутишь? Не из-за чего. Если угодно: из принципа, чтобы выяснить, кто в блоке главный, и у кого яйца сильнее звенят.
Хаген и Роман остановились у перил и стали смотреть вниз на зал тюремного блока. Охранники прекратили разгон заключённых, но остались в зале, следя за их передвижениями.
— Камрад, ты зачем на тренажёры полез? Здесь всё поделено между ниггерами и латиносами. То же самое с телевизорами в комнате отдыха. Не вздумай переключить канал, если телек смотрят чёрные или латиносы. Можешь очнуться на столе у доктора Броковски с заточкой в боку. Или вообще на том свете.
— То есть на тренажёры нельзя?
— Вообще никуда нельзя. Здесь всё принадлежит или латиносам, или чёрным.
— А белым? — как всегда невпопад спросил Хаген.
— Белым принадлежит весь остальной мир за пределами тюрьмы. Но здесь мы никто. Есть в этом некая вселенская справедливость, а, камрад?
Хаген вынул из носа засохшие тампоны. Мусорных корзин на этажах не было, пришлось положить их в пакет.
— Есть ещё третья банда, — продолжил Роман. — Ну, как банда… Скорее, стая. Стая белых супремасистов[6]. Зовут себя «Дикие парни». Жалкое сборище качков, которых не трогают ни чёрные, ни латиносы только оттого, что «Дикие парни» держатся вместе, а зачинщиков драки с ними накажут охранники. У белых хорошие связи с администрацией. Вообще-то тебе, как белому, полезно с ними дружить, если хочешь получать ништяки с воли.
— И зачем мне это знать? — простонал Хаген.
— А затем, что они не любят белых, которые тусят с ниггерами или латиносами. Короче, ты даже белым занозил. Тот чувак, который тебя толкнул у лестницы, и есть главарь «Диких парней». Он послал тебе намёк, да ты его не понял. Короче, ты только появился здесь и сразу перед всеми накосячил. Даже наш Джимми разозлился.
Хаген привычно схватился за голову:
— Мать вашу, я ничего не понимаю. Я не хочу быть в банде, или под бандой, или продвигать превосходство белых… Я вообще не хочу здесь быть. И… и почему ты используешь слово на букву «н»? Разве можно так отзываться об афроамериканцах?
— Когда ниггеры не слышат — можно, — хмыкнул Роман.
Они вошли в свою камеру. Майк тут же упал на кровать, закрыл лицо руками и уткнулся в подушку, от которой пахло какими-то дезинфицирующими химикатами.
Роман посмотрел на стену, где ранее висела страница из порножурнала:
— Эй, а куда моя подружка делась? Неужели ушла к другому?
— Фотографию Джимми забрал, — пробубнил Хаген в подушку. — Он назвал тебя богомерзким мудаком.
Роман огляделся и присел на корточки. Потом встал на колени и залез под свою койку. Вылез оттуда с порнографическим журналом:
— Джимми — хороший парень. Нам с ним ещё работать предстоит. Так что не зли его.
Хаген сел на кровати и удивлённо посмотрел на Романа:
— Ты о чём?
Роман пролистал журнал, нашёл разворот. Аккуратно отогнув скрепки, вытащил лист. С оборотной стороны обложки отклеил кусочек липкой ленты и повесил листок на стену:
— Слушай, камрад, этот твой Гонсало в натуре el puto, он оказал тебе плохую услугу. Если ты на воле не был в банде, то тебе нет нужды вступать в банду здесь или вставать под их защиту. Был ты по жизни сам по себе, вот и оставайся сам по себе. Но есть в произошедшем и хорошая сторона: ты познакомился со всеми тремя нашими работодателями.