Страница 106 из 159
Mafia
Перед выходом из автобуса с заключённых сняли кандалы и наручники. Хагена поразило, как быстро произошло избавление от оков. Секунда, и ты уже чувствуешь свободу, хотя и приехал в тюрьму.
Принимающий офицер выстроил вновь прибывших. Разъяснил, что делать и как вести себя дальше, а под конец добавил:
— Главное требование: не разговаривайте с нами, ясно? Не задавайте вопросов сотрудникам исправительного учреждения, не спрашивайте что да как. Всё, что вам необходимо знать, вы узнаете тогда, когда будет надо. Мы вам не друзья! Постарайтесь как можно скорее понять, что ваша свобода закончилась. Это избавит вас от лишних проблем.
Тот туман, что сопровождал Хагена всю поездку, продолжал смягчать нелепость происходящего. Словно его разум отгородился от мира тёплым одеялом, предоставив тело Хагена офицерам тюремного заведения.
Тело исправно выполняло приказы: снимало одежду, мылось, терпело бритьё и медицинский осмотр. Губы покладисто отвечали «да, сэр» и «нет, сэр». Хагену уже объяснили, что здесь нет места фразам: «я не знаю» или «я подумаю». Туман помогал перенести стыд от того, что Хаген был голым среди сотни таких же голых мужчин.
Потом другой сотрудник исправительного учреждения проводил отбор личных вещей. У Хагена было всего четыре фотокарточки. Он и мама, он и дядя Питер, и просто мама. Четвёртая: даже не фотокарточка, а тот рекламный буклет с фотографией Эйприл в кимоно.
Охранник долго вертел PSP, включил и проверил все папки, отыскивая запретные материалы. Осмотрел дисковод. Потом отложил в коробку с запрещёнными вещами:
— Давно таких не видел. У меня в детстве такая же была. А твоя ещё и рабочая! Умели же делать, не то, что сейчас. Но не могу пропустить.
Оставалось надеяться, что Хаген будет находиться в радиусе пяти сотен метров, попадая под действие консоли.
Камера, куда надзиратель привёл Хагена, была размером с тот закуток в DigiMart, в котором он починял ноутбуки. Даже немного просторнее, потому что в камере не было ничего, кроме двух кроватей по бокам и унитаза у стены. Над унитазом навесной шкафчик. Никаких окон, только вентиляционное отверстие. Над дверью лампа, прикрытая решёткой. Словно в тюрьме даже свет должен быть под арестом.
На одной кровати имелись следы того, что она уже занята, из-под кровати выглядывали концы синих шлёпанцев, а на стене была прилеплена страница из порножурнала.
Хаген принялся раскладывать свои вещи на второй кровати.
Надзиратель стоял в раскрытой двери, облокотившись на решётку, и указывал, как правильно расстилать постельное бельё. Если верить бейджу, надзирателя звали Джим Баумгартнер. Хаген с безразличием повиновался его указаниям. Вполуха выслушал наставления Джимми о том, как пользоваться унитазом, как вести себя во время команды «Отбой», как проходить перекличку. Узнал о том, что нельзя делать и что можно. Почти ничего нельзя, впрочем. Список правил был длинный, и часто попадались совершенно дикие предупреждения:
— Постарайся не дрочить, когда твой сокамерник не спит.
— Ч… Что?
— Не мастурбируй, говорю, не дави одноглазого змея, не передёргивай. Ты, парень, к тюрьме непривычный, я сразу таких вижу. Трудно придётся. Да и вообще онанизм неугоден Господу. Ты веришь в Бога?
— Верю, — ответил Хаген.
— Молодец. Вера помогает выйти из любых испытаний. В церковь ходишь?
— Нет, — признался Хаген. — После смерти мамы, ни разу не был.
— Это плохо. — Джимми оглянулся по сторонам, сунул руку себе под рубашку и достал парочку мятых журналов: — На вот, почитай правду. Многое в этой жизни станет ясным.
Хаген взял журналы: с обложки на него пялился бородатый мужик в сиреневой накидке. Святой Айэн с осуждением смотрел на Хагена, как бы злорадствуя: «Я же предупреждал, что ты плохо кончишь!»
Прежде чем выйти, Джимми задержался у кровати сокамерника и содрал со стены страницу из порнографического журнала.
— Богомерзкие мудаки, — сказал он и скомкал лист, запихивая в свой карман. — Откуда они их только достают?
Когда Джимми вышел, Хаген обречённо сел на кровать. Ему хотелось заплакать, он даже пытался выдавить из себя хотя бы слезинку, надеясь, что это поможет, но безуспешно.
Майк «Плакса» Хаген перестал быть плаксой.
— Чувак? — осторожно подал голос Деметриус. — Обнаружено серьёзное ухудшение твоего психологического состояния.
— Твою мать, Дем. Я в тюрьме, среди насильников и убийц. Что мне хохотать, что ли?
— Здоровый смех повышает жизненные показатели на одну сотую процента. В твоём депрессивном состоянии было бы полезно улыбнуться.
— Да пошёл ты.
Словно обидевшись, Деметриус вывел перед глазами Хагена системное сообщение: