Страница 19 из 27
Как уже неоднократно упоминалось, Семёнкино пряталось от окружающего мира в низинке, у небольшого пруда. Перекрыли когда-то ручей плотиной, и разлился водоём. Местные жители в нём и рыбу ловили, и купались, и гусей-уток разводили. Плотина, которая перегородила низинку, была самой простой. Насыпали глину, закрепили в ней трубу для сброса лишней воды, - и готово дело. Пройдут сильные дожди, уровень воды поднимется, дойдёт до трубы, - и вытекут излишки за плотину, в ручеёк, никому не навредив.
И всё было бы хорошо, но почти каждую весну, если снегопады зимой были обильными, талые воды размывали плотину, устремлялись дальше, и пруд мелел. Когда Анечка впервые это увидела, то чуть не расплакалась. Жалко ей было рыбу, которая плескалась в лужах, что остались от пруда, и гусей и уток, задумчиво месивших лапами грязь вокруг этих луж.
Ведь половину осени, всю зиму и целых два весенних месяца она ждала, когда же, наконец, настанет май и можно будет ехать в Семёнкино. И вот дождалась. Пока ехали из Москвы, всё представляла себе цветущие сады, и тёмную зеркальную гладь пруда, и луга, и овраги, и перелески. Она смотрела в окно на убегавшие назад придорожные деревни, а сама предвкушала встречу с самым любимым своим местом на земле – глухой деревушкой Семёнкино.
А когда приехали, побежала через сад вниз, узнавая и радуясь. Вот и цветущие деревья вокруг, и луга видны вдали за прудом… Только… Только пруда-то нет! Вместо него грязь и редкие лужи. Анечка замерла в ужасе. Соседка баба Катя увидела её и грустно вздохнула:
- Да-а-а, Анечка, видишь, дело-то какое. Утёк наш пруд.
- Насовсем? – испугалась Анечка и поняла, что вот-вот заплачет, уже почти плачет, а остановить набегающие слёзы никак не получается.
- Ну, что ты, милая? – пожалела её баба Катя. – Не насовсем, конечно. Но придётся потрудиться. Плотину заново насыпать, трубу новую найти. Эту-то измяло всю, чуть не винтом закрутило.
- А кто же это делать-то будет?
- Как кто? Мы сами и будем. Мы хоть и старые, а соберёмся всем миром и мигом всё исправим. Не впервой. У нас чуть не каждую весну такой всемирный потоп. Ну, ничего. Со всемирным потопом мы всем миром и справляться будем. Ты своим-то скажи, что завтра поутру, часов в девять, у разрушенной плотины собираемся. Иван Иванович уже где-то трубу подходящую нашёл. Теперь только наши руки требуются да лопаты. Приходите все.
- Мы придём! Обязательно! – пообещала Анечка и побежала в дом.
На следующее утро они всей своей большой семьёй с лопатами и тачкой стояли у разрушенной плотины. Там уже были и остальные жители деревни. Иван Иванович с почтальонкой тётей Ниной привезли на телеге добытую где-то трубу.
И началась работа. Тачками и вёдрами подтаскивали глину и землю. В мешки насыпали песок и укладывали их плотно-плотно друг к другу. Приносили и привозили камни и кирпичи и тоже укрепляли ими плотину. Солнце поднималось всё выше и даже припекало понемногу, по-весеннему не сильно и ласково. Анечка помогала насыпать в мешки песок и завязывать их. Работала она спиной к плотине и всё боялась обернуться. А вдруг повернётся, и окажется, что сделали они совсем мало? Но плотина потихоньку росла. Вот уже и до трубы дело дошло. Уложили её одним концом к пруду, другим – к ручью, закрепили. Начали сверху мешками с песком закладывать. Стало совсем весело. А уж когда принялись ровнять по верху, чтобы удобно было ходить в старый сад и по грибы, тут и вовсе веселье пошло. И каждый хотел разбивать граблями куски глины и утаптывать их, трамбовать. Все дружно топали, пританцовывали и прыгали, да ещё и совковыми лопатами плашмя стучали по глине изо всех сил – ровняли. Со стороны, наверное, казалось, что жители деревни в полном составе исполняют какой-то странный танец. Анечка тоже подошла.
- Что? И ты хочешь? – прокричала ей весёлая, разрумянившаяся почтальонка тётя Нина.
- Хочу! – кивнула Анечка и отряхнула ладони от прилипшего песка.
- Ну, иди! Иди! Ты хорошо поработала, молодец. – Тётя Нина протянула ей руку. Анечка шагнула на новую плотину, боясь, что та вдруг возьмёт и не выдержит её, расползётся, рассыплется. Глина поначалу и вправду разъезжалась под ногами, не хотела утрамбовываться, но всё же не устояла против них, стала слёживаться, слепляться.
К концу дня плотина была готова. И, хотя воды в пруду, пока всё ещё не было, все разошлись довольные.
- Ну, вот и справились, - шепнула Анечке баба Катя. – А ты волновалась.
Девочка посмотрела на неё снизу вверх и спросила:
- Всем миром?
- Справились-то? А как же, конечно, всем миром. Вон, даже ты в стороне не осталась, хотя и дитё совсем.
Анечка покраснела. Ей было очень приятно, что и она – часть этого удивительного «всего мира», при помощи которого можно любую пробему решить. И даже устранить последствия всемирного потопа.
На следующее утро Анечка, проснувшись, первым делом выглянула в окно. Дно пруда ещё не было покрыто полностью. Но лужи разрослись, изменили форму и прямо на глазах перетекали одна в другую, объединяясь и становясь больше. Будто обнимались после долгой разлуки.
А ещё через неделю пруд стал таким, как был до потопа. Вечером пятницы, когда они только приехали из Москвы, Анечка побежала к нему. Постояв недолго на берегу, она села на корточки, опустила ладони в воду и сказала негромко:
- Ну, здравствуй, пруд. Я по тебе скучала.