Страница 4 из 49
– Так это ты, скотина, сделал? – выдохнул я, не замечая дернувшихся уже рук в жажде придушить падлу.
Водяной дураком не был. Заметив мое негодование, прекратил возносить хвалебные оды и, ойкнув, хотел уже уйти на спасительное дно, но не тут-то было. Мои руки действовали быстрее, чем я соображал. Схватив несчастного за грудки и пару раз тряхнув для большей активности его мозга, в отсутствии которого я уже очень сомневался, прорычал куче в ее морду:
– Какая я тебе, нахрен, госпожа?! А ну исправляй все, какой из меня теперь мужик, а ? Ты че, падла, наделал? А ну быстро все верни, как было! А если бы я про гоблинов думал? Ты б меня в него, что ль, заделал бы? Да меня теперь пацаны с района престанут уважать! А гопники? Ты о них подумал? Это же моральная травма у ребят будет!
– Ой-ой
– Щас тебе будет ой.
В сторону отлетали поломанные ветки, с моего пути разбегались даже муравьи, в голове гневно мелькали мысли. Как бы я ни тряс Водяного, как ни просил, вернуть ничего уже нельзя было. Мало того: отрежь я волосы, наутро обнаружу отсутствие пальца. Как он там сказал? Часть меня, часть команды? Ну-ну. Живая вода, чтоб её, теплая водица. Ага, теперь думать буду, прежде чем соваться плавать… Чтоб его… Как в таком виде теперь на Землю возвращаться? Теперь разве что поселиться на опушке леса или примкнуть к ушастой братве и до конца жизни питаться грибами да корешками. Бр-р… Нет уж. Из-за зарослей уже виднелась избушка. Попинав для облегчения камни, я немного успокоился. Либо мне уже кажется, либо даже дверь, издевательски усмехнувшись, скрипнула и отворилась. Обстановка перед глазами была такой же, что и днем. На столе стояли накрытые полотенцем пирожки, какие-то горшочки и цветы… Чтоб их тоже. Васька лежал на печи, слюнявя коготь и перелистывая старый талмуд. На нем даже красовались очки. Заметив меня, кот пару минут молча пялился, приоткрыв рот.
– Ни слова, – мрачно буркнул я, подходя к столу и запихивая в рот целый пирог. Ничего так, вкусно. С малиной
– О как… постарался Водяной… не успел я его предупредить.
Далее последовал дикий ржач. Для пущей наглядности Васька откинулся назад и ржал, утирая невидимые слезы. Вы когда-нибудь видели, как ржет кот? Ржет над вами? Я теперь могу смело говорить: да видел, немного неприятно. И вообще, подозреваю, что этот наглый комок шерсти специально ничего не сказал. Еще раз глянув на себя в зеркало и оценив новую внешность я пришел к выводу: «**здец!».
Парой минут позже, вдоволь насмеявшись, Васька, кряхтя, слез с печи и изволил накапать мне успокоительного в травяной чай. Тем временем за окном совсем стемнело, доносились песни сверчков, луна умиротворенно заглядывала в окно, а мы с котом пили чай.
– Надо бы имя тебе на местный лад поменять… непривычно… да и неместное оно у тебя, – продолжая наматывать ус на коготь, вещал Васька, задумчиво поглядывая на меня. Я уже чувствовал, что Василий что-то придумал и это явно мне не понравится.
– И что ты предлагаешь?
– ну вот смотри,– весело отозвался кот. – Ты у нас вместо Бабы-Яги, соответственно, ты дед!
– Дед?
– Дед-дед, не перебивай, – махнул лапой кот. – Будешь у нас Дед-Яг, деда Яга,– уже ухохатывался кот.
– Ну тебя, сдам на шаверму, – посмеялся я, помешивая ложкой отвар. Хорошо сидим, атмосферно.
– Ладно, ладно, оставайся как Бабуся-Ягуся, золотая… м-м... не-не, Баба-Яга, та еще карга! В рифму-у-у-у-у-у, – заорал кот. Я лишь закатил глаза.
– Дед-Яг, вечный скряг! Баба-Яга, златовласая мечта – скидка всегда! Баба-Яга, злая карга!– веселился кот.
День, наполненный такими яркими событиями, давал о себе знать, и меня неумолимо тянуло в сон. Зевая в сотый раз и наговорившись вдоволь, решили укладываться. С именем так и не придумали. Сделав в памяти зарубку поразмышлять и вернуться к этому вопросу, я привычно залез на теплую печь. В первую ночь почему-то это казалось невыполнимым. Васька сгреб чашки, закинул все это дело в раковину, довольно шустро вскарабкался на печь и, свернувшись клубком сбоку, мирно засопел. Мне же сон пришел после сотой мысли. Еще немного поворочавшись, я отправился в царство Морфея. Казалось бы, эта ночь не предвещала беды… Ну как не предвещала: не звонила, не писала, не кричала и даже не шептала, дескать, молодец хрен пойми тебя какой, ты не ложись баиньки, не смыкай очей прекрасных, ныне не до сна нам будет.
Лег я с глухой совестью, с чистой мыслью… Даже если эта хибара будет гореть – не встану! За окном жил своей жизнью лес, пели сверчки да кузнечики, где-то ухала сова, шелестела трава, да деревья перешептывались… Васенька дрыгал лапой, развалившись всей своей неподъемной тушей на моем ложе.
Бум-бу-бум-бум-бум-бу-бу-бум!
Я думал этот мерзкий «бум» мне снится, или, по крайней мере, это поезд, на котором я еду домой, поэтому с чистой совестью решил забить, но не тут то было.
Бу-бум! Да что за…
Подскочив, я огляделся… Вроде тихо. И что это было? Кто мне скажет? Смотрю на Ваську – тот и ухом не повел, дрыхнет себе и в ус не дует! С трудом оторвав завистливый взгляд от кота, подавил тяжкий вздох и поплелся глянуть. О да, я бесстрашный… до первой нафантазированной в темноте страшилюги… БУ-БУМ!