Страница 91 из 93
Поначалу я ни о чем не думала, просто валялась на кровати, вспоминая вчерашние события. Вставать не хотелось, но и лежать уже не было сил. Я выспалась, и если оставаться в постели дальше, то начнут болеть бока. Подумав еще с минуту над вопросом: попробовать еще поспать или же все-таки встать, я нехотя поднялась.
Потянувшись, зевнула, тут же вздрагивая от стука в дверь.
– Войдите!
В комнату просочилась Агата.
– Доброе утро, госпожа, – поздоровалась она. – Господин сказал мне, что сегодня мы пойдем в храм. Вам нужно совершить омовения и одеться.
– А поесть? – спросила, нахмурившись.
Наверное, я должна была волноваться, трястись, вроде замужество весьма серьезный шаг, но я лишь ощутила некое воодушевление. Всё-таки связь между нами с Иллиадаром что-то поменяла во мне. К тому же, пусть я и старалась не думать, но всё-таки я успела проникнуться теплыми чувствами к этому не самому веселому и открытому, но такому серьезному и надежному человеку. Бывают такие люди: когда они рядом, их можно не замечать, но они одним своим присутствием дарят ощущение защищенности и спокойствия.
Кто-то спросит: а как же страсть? Я отвечу, что страсть недолговечна. Возможно, я сужу с высоты своих лет, но могу точно сказать, что страсть не самое важное. К тому же охлаждение наших чувств мне не страшно – сама магия не допустит этого.
Я не могла описать с точностью, что именно ощущаю к стражу. Это похоже было на то, что во всем мире не сыщется человека роднее и любимее. Любовь часто приносит боль и страдания; даже там, где двое любят друг друга, между ними может встать ревность, непонимание, неприятие чего-либо, родственники, общественное мнение. Да мало ли что! Любовь – тяжкий труд. И везет тем, кто может позволить себе любить друг друга, не оглядываясь ни на что и ни на кого. А еще тем, кто способен не испытывать отрицательные чувства, такие, как ревность.
Кто-то считает, что ревность забавна, специально вызывает её в партнере, чтобы потешить себя тем, что его любят, боятся потерять. И при этом они совершенно забывают, что ревность, как ржавчина, поедает чувства изнутри. Она изнуряет, делает человека ранимым. И однажды приходит момент, когда ему становится не нужна никакая любовь. Он просто устает.
Что уж говорить о тех, кто ревнует отчаянно, самозабвенно, со смаком, так сказать. Мне иногда кажется, что такие люди ревнуют просто потому, что могут. Им даже особая причина не нужна.
Но сейчас, конечно, речь не об этом. Не знаю, буду ли я когда-нибудь ревновать Иллиадара. Впрочем, почему нет? Я все-таки человек. Да и он тоже, несмотря на свою вторую форму.
И пусть наша связь не даст нам разойтись в разные стороны, но это не значит, что ему однажды не захочется видеть в постели какую-нибудь другую девушку.
При этих мыслях нахмурилась. Видите, еще ничего не произошло, а любовь уже колется.
Встряхнувшись, обратила наконец внимание, что Агата так и стоит передо мной, с любопытством наблюдая за тем, как я размышляю. Оказалось, что поесть мне уже принесли.
Когда я закончила завтракать, Агата занавесила кровать.
– Вам придется немного подождать, госпожа. Сейчас принесут ванну.
Я пожала плечами и забралась под одеяло. При закрытой кровати свет толком не попадал сюда, так что меня снова начало клонить в сон. Этому способствовал и полный желудок, отчего сонливость навалилась на меня с таким рвением, что я едва могла ей противиться.
– Все готово.
Я встрепенулась, выныривая из сна, в который успела провалиться, пока Агата там возилась.
Я не стала заставлять себя ждать. С видом мученика выползла наружу и, покачиваясь и потягиваясь, поплелась в сторону ванны. На ходу скинув нечто, напоминающее длинную сорочку, подошла к ванне и принюхалась.
– Что там? – спросила, трогая воду. Как по мне, так просто обжигающую, а еще коричневато-зеленую.
– Травы для очищения и расслабления. Это стандартный свадебный сбор, не стоит волноваться.
– Да? – принюхавшись еще раз, кивнула. Вроде и правда ничего такого. Обычные травы. – И долго мне лежать в ней? – спросила, забравшись в ванну. Тут же поморщилась – вода все же была слишком горячая.
– По традиции около получаса, – ответила Агата.
Я же только сейчас обратила внимание, что именно она мне готовит для одевания.
– Это что за ночная рубашка? – поинтересовалась, пропуская между пальцев коричневатую воду.
– Это традиционный наряд невесты. В храме жених будет ждать вас у алтаря, а вы в это время босиком, с покрытой головой, придете к нему. Слишком пышные наряды не приветствуются. Когда-то давно, когда были в чести человеческие жертвоприношения, люди любили дарить богам невинных дев. После омовения их, для очищения грешного тела, наряжали в белоснежные рубашки до пола на голое тело, покрывали голову и вели к алтарю. Кто-то говорит, что после этого с жертвой совокуплялся жрец, который потом закалывал деву прямо на алтаре. Где-то верят, что ничего подобного не было и девственность девы доставалась богам. Не могу сказать, кто и когда все поменял, но в один момент обряд стал считаться брачным. Конечно, сейчас никто не закалывает девушку, но одежда осталась та же. Считается, что жертва теперь преподносится не богам, а будущему мужу.
– Весело, – я хмыкнула, поежившись. Собственно, в каждом мире, наверное, такое бывает. Я точно помню, что в моем прошлом мире существовала такая мерзость, как людоедство. А ведь раньше целые племена людей не брезговали подобным. А еще помню, что в последние годы в интернете встречалось много людей, которые на полном серьезе считали, что это в порядке вещей. Честно говоря, когда я в первый раз прочла что-то вроде: «А что такого? Подумаешь, человек. Он ведь тоже из мяса», я подумала, что очень скоро нас ждут трудные времена. В тот момент мне стало страшно.