Циклопы

«Какая девушка! – покачивая головой, произнес Потапов. – Смотри, Завянь, не упусти!»   

 

В новом костюме, элегантный как рояль, Завьялов-Потапов спускался по лестнице из спальни второго этажа. Сознание совсем пришло в раздрай, два интеллекта только что, поругиваясь, смотрелись в зеркало. Лев Константинович вязал на галстуках отвратительные, «застойные» узлы, Борис, заставляя генерала принять достойный вид перед визитом в общество со вкусом сливок, поставил его перед зеркальной дверцей шкафа и самолично галстук завязал. А в свете предстоящей встречи с крысой-Ковалем у превосходительства и так паршивое настроение было. Привередливо завязанная шелковая удавка чудилась ему петлей и настроения никак не улучшала.

Раздражало все – невероятно! 

У нижней ступени лестницы, с собакой на руках, стоял неэлегантный Кеша в джинсах. Жюли прижимал к себе так красноречиво, что интеллекты буркнули:

-  Собаку брать не будем.

-  Но почему?! Лев Константинович, Борис Михайлович…

Двойное обращение к и без того разбалансированному мозгу, заставило болезненно поморщиться. Завьялов проворчал: «Валяй, Лев Константиныч, на сегодня альфа – ты». Превосходительство изобразило мину непреклонности, потратилось на объяснения:

-  Мы не можем оставить Зою наедине с Мирандой. Жюли должна остаться здесь и присмотреть.

-  Смеетесь?! – разошелся муж Капустин. – Жози присмотрит за хозяйкой с террористкой в теле?! Да Миранда мою Жюли одной рукой в унитазе утопит! – И встал в категорическую позу: - Я жену с убийцей не оставлю. Делайте что хотите – не оставлю.

Генерал хмуро поглядел на нервного стилиста, прижимающего к себе собачонку на манер щита – с лапками и ушками, - задумчиво проговорил: «А знаешь, Боря… мадам Жюли права. Мужик с этой лысой немочью в охапку заметен, прежде всего, собакой. Собачка отвлекает взгляды от лица. Да и обстановку в доме Марычевых Жюли знает. Кешу, что немаловажно, успокоит и проконтролирует… Что думаешь? Берем?»

«Берем», - согласился Завьялов. Полтора часа назад он уже созванивался с гримером - Лелиной подругой, говорил ей относительно того, как собирается изменить внешность. Лопоухая лысая немочь впишется в новый образ Бори Завьялова с ловкостью любимой брошки.

«Ну что ж…» - пробормотал Лев Константинович и подошел к Зое-Миранде, которая, скрестив руки на груди и опираясь плечом о дверной косяк гостиной, с усмешкой наблюдала за пререканиями. Поглядел на нее тягуче и задумчиво, проговорил:

-  Послушай, Миранда. Мы знаем, что ты уже сменила приоритеты и засобиралась обратно в будущее. Намерена примкнуть к какой-то новой вере или церкви…

Миранда расплела руки, вытянула шею и, почти утыкаясь носом в лоб невысокого превосходительства, прошипела:

-  К вере? К церкви? Ты еще про Бога вспомни!! – Рассерженно фыркнула и отстранилась. - Забудьте эти слюнявые понятия!! Бог. Церковь. Что вы понимаете?! Бог – милостив, История – БЕЗЖАЛОСТНА! И это есть кардинальная, основополагающая разница! История будет охранять-лелеять самого кровавого урода, если он ей нужен! И в порошок сотрет праведника, сколько б тот ей не молился! – Миранда отошла в глубь комнаты и проговорила, стоя ко всем спиной: - Если бы я могла связаться с хроно-подпольем, меня бы здесь уже давно не было. Но у нас с Платоном – билет в один конец. Так что езжайте. Я вас дождусь.

Жуткие слова Миранды на некоторое время приковали ноги генерала к полу. Растерянно пробормотав: «Эвон… как она все завернула-то», - он взял за рукав куртки ошарашенного Иннокентия, оглядывающегося на Зою-Миранду, и повел того в гараж к машине.

Прошел к «Волге» и уместился за руль, практически не глядя на стилиста. Безжалостная, страшная правда сидела в его голове огромным острым гвоздем.

Двигатель машины заурчал, Лев Константинович хмуро погляделся в зеркало, сказал:

«А знаешь, Борька, эту тварь нельзя отправлять обратно. Она там таких дел наворочает с энтузиазмом…»

-  Кеш, - обратился генерал к побледневшему стилисту, - а у вас там подобная идеология в норме? Или все, как Жюли говорила: неопасное сектантское течение, мол, сумасброды болтовней развлекаются…

На завьяловской шее дернулся кадык, Капустин помотал головой.

-  Раньше я подобных разговоров не слышал. «История – безжалостна, Бог бессилен»… Это кошмар какой-то, Лев Константинович, Борис Михайлович!

«Н-да, - выводя машину на улицу и запирая за собой ворота на секретный гвоздик, продолжал ворчать Потапов. – Не удивительно, что церковь и правительство объединились против нового течения. Это ж, Борька, сам понимаешь - кранты любой религии! Порядку в целом. Теперь не удивляюсь, почему правительство скрывает факты саморегуляции Истории. Подобные легенды способны учинить анархию и смуту. Если в умах появятся брожения, мол, зачем придерживаться норм и правил, соблюдать какие-то там заповеди, если все безжалостно предрешено… А?»

Завянь молчал. Безобидные разговорчики о неформалах обернулись жуткой изнаночной правдой. Если Миранда вернется в будущее, молчать она не станет - предъявит доказательства. Ее стараниями секта обретет достоверность и разрушительную силу для упорядоченного, и, в общем-то, безобидного мироустройства. Законопослушания.

«Не зря паршивку отстранили от активной деятельности и в прошлое не допускали, - печально размышлял старый контрразведчик. - Там, где нормальный человек вроде Капустиных, углядит только занятный казус, вывернутые мозги идейной террористки, нацеленной на разрушение порядка, обязательно вычленят уничтожающую суть».