Страница 12 из 65
Оставив его одного в своем убежище, едва кубарем не слетела со ступенек. Утренняя прохлада немного остудила разгоряченное лицо, разметая волосы в разные стороны, словно глупые наивные мечты. Кутаясь в теплое одеяло, бежала по дорожке, путаясь в собственных ногах. Пролетела мимо недоуменных людей Доминика и вбежала вверх по лестнице в свою комнату. Закрылась на замок и медленно сползла по двери на пол. Обхватила голову руками и закрыла глаза. Тело дрожало от пережитого унижения и невысказанных в его лицо слов.
«Разве можно так любить?» – спрашивала я саму себя.
«Можно» - ответило глупое одинокое сердце.
Доминик
Это утро в моей мрачной жизни выдалось на удивление приятным. А все потому, что Софи спала рядом со мной, мило сопя мне в шею. Ее тело было таким соблазнительно теплым и ароматным, что мне хотелось подмять его под себя. Вчера вечером, усталость быстро сморила меня. Я даже не помнил, в какой момент успел обнять своей рукой хрупкие плечи Софи. В первые за долгое время я не видел снов, словно то, что я в них всегда искал, я наконец нашел здесь – в Риме. Все шесть лет я жил лишь одной мыслью о том, чтобы найти виновницу всех своих душевных терзаний и задать ей единственный вопрос: « Почему?».
Я стал жестоким и циничным за то время, что мы были с ней друг от друга порознь. Эта женщина проникла мне под кожу словно клещ, питаясь моей слабостью и мягкосердечием. Нет, Софи не была искусной актрисой или жадной расчетливой стервой, как раз наоборот, она была трепетно наивной и открытой книгой. И только поэтому я не мог задать ей свой главный вопрос, боясь услышать на него ответ.
Не знаю как она, но я ужасно хорошо выспался и был полон сил и энергии. Я сразу же почувствовал, когда она проснулась. Ее теплое прерывистое дыхание опалило мое плечо, даже через плотную ткань рубашки. В тот момент мой мир сузился до этого домика на дереве и женщины, что сейчас лежала радом со мной и притворялась, что спит. Ее изящно маленькая ладонь невесомо прошлась по моему животу к груди. Легкое касание вызвало в моей груди ураган волнения и голода к женской ласке. Мне так хотелось ее поцеловать и освежить в памяти наши юношеские робкие касания.
Она подняла на меня свои ярко медовые глаза, от которых по моему телу прошла волна желание. Ее губы были так близки, что я не мог отказать себе в таком удовольствии и с жадностью набросился на нее, подчиняя и клеймя собою. Поначалу, она ответила мне робким касанием, но потом ее ответный поцелуй мог посоревноваться с моим - по жажде и по голоду. Ее тело было таким горячим и податливым, что мне практически снесло голову, пока я не ощутил себе плохо, только от одной мысли, что она могла отдаваться так любому.