Королева Мэг

- Наш мальчик ведь тоже не абы кто! – Похвасталась мужу. – Где она, при всей своей красоте, такого ещё найдёт? И молодой, и красивый, и статный!

- Не загордись. – С нежной насмешкой заметил Аскольд. – Сына ты мне подарила хорошего, мать, но помни, в чьей это было власти, и Кто на самом деле даёт и отнимает, не гневи Бога.

- Так ведь я разве что чуть-чуть. – Приласкалась к королю Зура. – Я так счастлива!

- Девочка-то не особо умна. – Заметил Аскольд немного погодя.

- Ну, и что? Так даже лучше. А понравится телом – понравится и делом, делов-то!

- Это да… - Аскольд поморщился, повернулся на другой бок, затаив дыхание, и Зура погладила его плечо:

- Опять?..

- Пройдёт. – Возразил он. – Вот, уже и прошло.

- У тебя сердце колотится.

- Это от вина. Пройдёт. Спи.

Моргауза в этот момент беседовала со своей кормилицей совсем в другом ключе. Она была уверена, что свекровь её сразу невзлюбила, а король, ну, тот и вовсе полуэльф, а значит, ведьмак, и ухо с ним надо держать востро.

- И правильно, - расчёсывая роскошные волосы принцессы, поддакивала кормилица. – Местные бабы все, через одну, ведьмы и дикарки. Я тут кое-что приготовила, от сглаза и порчи – не ровен час, сглазят, при твоей-то красоте небесной, моя сладкая ягодка! А особенно бойся королевы, не к добру это – когда свекровь так красива! Я слышала, женщины говорили, что у неё семеро детей умерло один за другим, и всё на праздник их местный, бесовский, тьфу!

- Да неужто?! – Испугалась суеверная Моргауза. – Когда же?!

- Да Ель какую-то они почитают, да так, что говорят, весь Остров их в эти дни горит огнём, светло, как днём, от огней, и людей живых, - они обе перекрестились, - в огонь бросают и пляшут! В дикое место отослал тебя твой батюшка, бедная моя ягодка, в страшное! Ну, да с Божьей помощью, мы выдюжим, ты даже не сомневайся! Господь и святой Патрик не оставят тебя, и я не оставлю. И другие ирландцы все за тебя, ты не сомневайся, и в обиду мы тебя не дадим!

Замок, после буйного веселья, затихал и успокаивался. Мэг сидела в своей комнате, которую делила с Пегги, и смотрела на Золотую Башню. На самом деле помещение было большое, и постелей – самых простых, деревянных, с соломенными тюфяками, - было больше, но сейчас они здесь были только вдвоём. Пегги уснула, и Мэг была рада этому. Местный священник, отец Марк, был рад единоверкам, и долго рассказывал Анне, как им здесь живётся. Христианских семей здесь было всего шестеро, включая королевскую, а истинных христиан и того меньше – пожалуй, только сам король да его супруга соблюдали все посты и правила. Принц, например, тот вроде и христианин, а якшается с язычниками, и посещает их бесовские праздники; а дядя короля, Скульд – тот вовсе верует только в золото и власть, и что ему сейчас выгодно, то и будет. А власть у него огромная, что есть, то есть, и король и королева против него слова молвить не смеют. Женщины в Гранствилле, что бежали из леса, вот на кого сильно рассчитывал отец Марк. Уже двое из них, в том числе и Аша, обратились в новую веру, а с ними и их мужья, викинги. И как кстати будут здесь Анна и её девочки!.. А Мэг, не подозревая, какая на неё возложена честь, грезила о принце. Она была сирота, с тёмным каким-то происхождением – Анна не распространялась на эту тему, а сама Мэг ничего о себе не помнила, - и знала только монастырь. Собственно, таких юных девочек не постригали так рано, давали время, воспитывая при монастыре; такое происходило только в том случае, если кому-то очень нужно было, чтобы девочка как можно скорее исчезла, погибла для мира. Возможно, потому её увезли и из Ирландии? Анна не собиралась распространяться и на эту тему. А Мэг пока не спрашивала. Она была набожна, и была довольна своим положением, верила, что это честь. Сердце её было чисто, и страстей она не знала… И вдруг страсть настигла её, вот так, вдруг, и Мэг потеряла покой и сон, не понимая, что с ней. Вроде бы это было плохо, вроде бы, она грешила, но сердце не верило, что это грех – что она такого сделала?! Мэг ведь не знала даже, что такое страсть, что происходит между женщиной и мужчиной, и от чего на самом деле так бьётся её сердце и пылает кровь. А главное – она не верила, что грешен может быть Карл… Нет-нет, только не он! Даже думать о нём так было преступление, он был… Самый-самый лучший… Как солнце, или святой… Мэг мечтала, что будет встречать его каждый день, в церкви, или в городе, и будет помотать ему – как сегодня говорила матушка, и служить ему, как принцу и королю, и ничего более греховного в её мечтах, видит Бог, не было! Разве что ей, как и Карлу, было почему-то страшно важно, думает ли он о ней, и если думает, то как?.. И когда она снова его увидит – завтра, с утра, вечером?.. И какой будет эта встреча? «Не бойся. – Лелеяла она в сердце его слова, голос, взгляд, - я не дам тебя обидеть. Никогда».

Проанализировав всё, что говорил и делал в этот день Карл, Олле, протрезвев, вдруг разбудил двоюродного брата на рассвете и огорошил вопросом:

- Эй, ты что, влюбился в монашку?!

Карл некоторое время смотрел на него мутными спросонок глазами, потом кивнул.

- Я думаю только о ней всё время.

- Но… Она же старая!!!

- Эй, ты о ком?! – Мгновенно проснулся Карл.

- Ну… О той монашке, возле которой ты вертелся всё время. Разве…

- Нет! – Карл рассердился и покраснел. – Другая… Мэгенн. Та, что с синими глазами.

- Но ты же с нею не разговаривал! Нет, я видел, как ты к ним клеишься, но я думал, что ты вызнаёшь у них про Моргаузу. Я и не подумал… Нет, ты здорово всех провёл, а я то думал, ты скрытничать не умеешь! Надо же, а?