Страница 16 из 134
Тот, что удивительно, спорить не стал.
- Думал. Потому и тороплюсь.
Лазовски не оставалось ничего, как только вздохнуть. Неисправим!
- Моя помощь нужна?
Во взгляде, который кинул на Ровера Шторм, в иронии можно было захлебнуться.
- А если скажу, что нужна, бросишь все и примчишься?
- Могу и примчаться, - хмыкнул Лазовски, замечая, как слегка расслабляется Вячек. – Помощники натасканы, справятся. Да и нет пока ничего, что требовало бы пристального внимания.
- Почти поверил! – На лице полковника появилась едва заметная улыбка. – Но только почти! Выкладывай, во что еще вляпалась наша любительница приключений?
- Вячек….
Тот качнул головой и резко прервал:
- Я ценю твою заботу, но понимаю и другое: раз уж ты решил со мной связаться….
Он не закончил сам, давая понять, что ничего не забыл. Что помнит, как рисковал женщиной, которую Геннори любил. Что признает свою вину, хоть и оправданную, но все равно оставшуюся между ними невысказанными словами. Что….
Возможно, многое из этого уже почти не имело значения, но оно продолжало таиться в каждом из них, добавляя дружбе ненужных проблем, но, пока еще, не отменяя самой дружбы.
- Элизабет и Шаевский на Приаме.
Шторм кивнул – в курсе, но посчитал правильным добавить:
- Нравится тебе или нет, но Виктора я верну.
Лазовски сделал вид, что не услышал.
- Их подопечные убиты. Вместе с командиром группы дознания и охраной.
Полковник откинулся на спинку кресла, закинул руки за голову. Потом, не сдержавшись, наклонился вперед, упершись ладонями в стол.
Прорычал недовольно:
- Ведь чувствовал, что там нечисто!
- Чувствовал? – переспросил Лазовски, сощурившись. – Говоришь так, словно там что-то затевается….
- Да ничего не затевается! – Реплика Шторма была излишне резкой.
Ровер проигнорировал и это. Усталость. Выдержка полковника еще не сдалась, но уже отступала.
Словно опровергая мелькнувшие у Лазовски мысли, Шторм продолжил совершенно иным тоном:
- Я про Приам никогда не забывал. Кто-то из моих всегда находится там, чтобы наблюдать ситуацию изнутри. Самариняне в секторе есть, но ведут себя тихо, никаких намеков на активные действия.
- А с побегом Исхантеля это не может быть связано?
Шторм усмехнулся, довольно качнул головой:
- Знаешь? – Отвел взгляд, передвинул планшет на столе, снова посмотрел на Лазовски. – Откуда, не спрашиваю, хоть и интересно. Но на твой вопрос отвечу – нет, не связано. Там своя игра.
Ровер кивнул:
- Я так и понял.
Теперь был черед Шторма не замечать язвительного высказывания.
- Об исчезновениях людей мне докладывали. Первые три версии: самариняне, вольные и выкуп, отпали. Вольные, вроде, имели какое-то отношение к происходящему, но, то всплывали, то исчезали…. Ничего конкретного. Я приказал смотреть за ситуацией, особенно, когда там оказывался кто-то из наших.
- Так… побег женщины….
Полковник махнул рукой.
- Моих рук дело. – Ровер приподнял бровь, Шторм поправился: - Горевски подсуетился, когда стало известно.
- Этот тоже там?!
Шторм уронил голову на сложенные в замок ладони. Тяжело вздохнул.
- У него длительный отпуск.
- Мне это не нравится, - не поддержал шутку Лазовски. Когда полковник выпрямился в кресле, еще и добавил: - Очень не нравится.
- Лучше бы отозвать эту парочку, но, боюсь, приамцы уже имеют на них виды. Не хочется портить с ними отношения, могут пригодиться.
- Уговариваешь?
- Думаю вслух, - отрезал полковник. – От тебя что-нибудь зависит?
Ровер смотрел на Шторма и молчал, просчитывал варианты. Не самая легкая задачка, когда из данных - лишь уверенность друга, да собственные опасения.
Когда его люди работали в Союзе, где была хоть видимость некоего контроля, и то не обходилось без сюрпризов. А в чужом секторе только и оставалось, что рассчитывать на помощь друзей из контрразведки, которые довольно часто забирались в чужие епархии, не всегда правильно понимая свои функции.
Как бы ни хотелось возразить, но Славка был прав. Приамцы едва ли не впервые обратились за помощью, это стоило учитывать. Как и Шаевского, успевшего сработаться с Элизабет, что хоть и слегка, но уменьшило беспокойство Лазовски за нее.
Виктор был сильным игроком, но, что ценнее, без авантюризма, которым страдала Мирайя. Шалопаем он только казался, предпочитая четкий расчет взвешенному риску.