Страница 8 из 76
Даже в полуразрушенном и откатившемся в средневековье городе были дома, где по вечерам горел электрический свет, а из окон лилась патефонная музыка и звенел мелодичными колокольчиками беззаботный женский смех.
Дворник с куцей бороденкой бросил мести и так старательно согнулся в поклоне, что чуть не уронил шапку. Краузе наградил его взглядом.
Гауптштурмфюрер был осторожным человеком и все же не мог побороть зудящее чувство незащищенности, гуляя по улицам Минска в гражданской одежде.
Костюм был мешковат и больше подходил для унылой кабинетной крысы, чем для уважающего себя офицера СС. С другой стороны, мешковатость была очень на руку: в широком внутреннем кармане без труда помещалась банка мясных консервов и плитка шоколада – угощение для Раисы.
Зная, что за ним всегда может кто-то наблюдать, Краузе несколько раз хитроумно изменил маршрут, так что даже самый опытный соглядатай в конце концов потерял бы его из виду.
Затем он поймал двуколку и приказал ехать в поселок Гатово, не называя точного адреса. Оробело щелкнув вожжами, старик погнал свою клячу во всю прыть.
Трясясь по разбитой мостовой и глядя на бегущие мимо серые окна, Краузе думал о ней. Раиса была настоящая славянка: красивая, сильная, приятно простая и по-хорошему практичная. Три месяца назад он разглядел ее среди деревенской грязи и начал откармливать, попутно прививая азы культуры. Теперь это была уже почти фрау.
Отпустив извозчика на въезде в поселок, Краузе сунул руки в карманы и неспеша двинулся по кривой безлюдной улочке, следя, чтобы не наступить ненароком в какую-нибудь дрянь.
Ни души. Бледнеющее сквозь тонкие облака солнце медленно сползало к кронам сосен. В воздухе, норовя залезть в рот, гаденьким облаком кружила мошкара.
Он дошел до одноэтажного серого дома, темневшего за дрянным забором из кривых неотесанных досок. По втоптанному в грязь гнилому настилу пересек так называемый огород – после вчерашней грозы здесь образовалось настоящее болото.
«Прелестно!»
В одном ботинке зачавкала вода.
Рихард отворил незапертую дверь и позвал Раису. Едва переступив порог, он уже каким-то чутьем точно понял, что ее нет дома. Это было странно. До сих пор она встречала его, как верная сука встречает своего хозяина.
«С чего бы?» – подумал Краузе.
Он повесил кепку на гвоздь, толкнул вторую дверь и вошел в спальню.
На кровати, сложив пальцы в замок сидел бровастый еврей и внимательно смотрел на вошедшего, склонив чуть на бок свою чернявую голову.
– Раисы здесь нет. А вы, простите, кто?
– Что…
Рихард выхватил пистолет чтобы разнести этому ублюдку череп. В тот же миг кто-то сбоку ударил его по руке. Пистолет вылетел.
Краузе ловко увернулся и, не дав себя схватить, двинул кулаком по темной фигуре, целясь в кадык.
Чьи-то руки сдавили захватом шею – наверное, тот еврей… Вновь вывернулся. Локтевым ударом отправил одного на пол.
Меткий тычок, словно острый нож вонзился в ребра. Треснула кость.
Сходя с ума от боли и с каждой секундой слабея, Краузе рванулся к окну, но получил страшный удар пистолетной рукояткой между лопаток. Рухнул на пол, разбив лицо о подоконник.
Когда он пришел в себя, его уже связывали.
– Во те на… – проворчал Мицкевич, осторожно щупая пальцами окровавленный нос.
Эсэсовец полураздавленной осой корчился на полу, рыча сквозь забитый в глотку кляп.
Георгий пнул его в пах, чтобы заткнулся.
Прошло несколько минут, прежде чем Роман вынул наволочку изо рта обессилевшего пленника.
– Вы покойники! – прохрипел Краузе свирепо сверкая зрачками и скаля перепачканные кровью зубы.
– Разврат до добра не доводит! – нравоучительно промолвил Мицкевич, подняв палец.
Роман достал из кармана пузырек с сывороткой правды. Краузе тут же стиснул зубы, так что пришлось раскрывать ему челюсти с помощью ножа.
Проглотив содержимое пузырька немец некоторое время истошно выл и сыпал проклятьями, думая, что ему влили в рот какой-то особый мучительный яд. Потом его отчаянные глаза заволоклись дымкой, и в них проступило сначала недоумение, затем изумление, а после блаженство.
– Что это… Где я?
– В Вальгалле, – спокойно сказал Роман.
– Боже! И правда! А я не верил… О-о! Ты… Один! Прости, прости, что не верил!
– Ты сможешь остаться здесь навсегда.
– О-о…
Роман взял у Георгия карту местности. Все шло как нельзя лучше.