Страница 144 из 165
- Как я понимаю, твоя мать замуж так и не вышла, - уточнил я. Как-то слишком мало она говорила о маме, это бросалось в глаза.
Паула скривилась.
- Нет, не вышла. Так что дядя был и остается главой моей семьи. Мне никуда от этого не деться.
Так вот, мы вернулись, и начался ад. Эта женщина, она ведь всё делает с улыбкой на лице, Хуан! Так у нас принято! А я за время в поместье забыла об этом. И эта женщина, пользуясь моей простотой, вначале расположила нас к себе, а затем начала подставлять меня, выставлять идиоткой везде, где только можно. И при любом удобном случае напоминать, каких я кровей. - Паула сжала кулаки в бессильной ярости. - Дядя осаждал ее, когда мог, но он занятой человек, его почти никогда не бывает дома, и я… И меня тыкали в грязь лицом постоянно, изо дня в день.
Дальше мои кузены, чтоб их анаконда сожрала, обоих. Видя такое отношение матери, почувствовали, что сами могут поиздеваться надо мной. Один из них мой ровесник, другой на два года старше, - объяснила она. - Возраст, когда хочется самоутвердится за чужой счет. Вот они и самоутверждались. Это мне Катарина позже объяснила, уже здесь. – Смешок. - Но сам понимаешь, тогда мне было плевать, что ими движет. Как и сейчас.
- Они издевались надо мной, дразнили, - продолжила она. - Меня спасало только то, что я была сильнеё, и пару раз, когда они перешли границы, устроила им веселый мордобой. После этого они не рисковали делать это в открытую, но исподтишка всё равно пакостили.
- С этого места подробнеё! – оживился я. – С «сильнеё» и с «мордобоя».
Губки Паулы довольно вытянулись.
- Я занималась, с детства. Восточными единоборствами. Очень серьезно, с лучшими тренерами, мне нравилось. – В её голосе я почувствовал гордость. – А еще занималась контрас, любила побегать и пострелять. Мне дядя даже купил и подарил клуб, в котором я занималась.
- Здорово! – вырвалось у меня. Я про клуб, конечно, но она поняла по своему и покачала головой:
- В Империи не очень. Это же не милитаризованная Венера, у нас всё не так. Тетка вообще слюной брызгала, что «такое увлечение недостойно юной сеньориты, истиной представительницы высшего общества». Требовала, чтоб дядя запретил мне заниматься.
- Но он не запретил.
- Естественно. – Усмешка. - Чем-то же нужно было меня занять? И тетка смирилась. Правда, подозреваю, смирилась только потому, что я - полукровка. Дескать, нищебродному быдлу всё можно, даже это.
Тут уж кулаки сжал я, что не осталось незамеченным для Паулы, которая довольно ухмыльнулась.
- Ты же говорила, среди знати занимаются все? – спросил я. – Почему ж она была против?
- Заниматься-то занимаются. Но никто профессионально. А я выступала. «Показушничала». Завоевывала призы. А это недостойно настоящей аристократии, и тем более девушки. Особенно девушки! – Грустная усмешка.
- Итак, эти два демона с ангельскими личиками, - продолжила она, - мои кузены, попытались проучить меня, «безродную потаскушку», поставить на место. Но я им дала понять, что они затеяли это зря. Била не жалеючи. А после их наказал дядя. Он объяснил, что я – их сестра, и если они будут обижать собственную сестру, то бедные они будут. Он лишит их наследства, как последних дегенератов. Семья - это святое.
Я помнил выдержки из книжицы про аристократию. Да, для них семья – не пустой звук. К сожалению.
- А они?
- Разумеется, ничего не поняли! – Паула фыркнула. - Но отныне выступить против меня в открытую не решались. А ненависти, желания напакостить мне, в них только прибавилось. Эти подонки посчитали, это я во всем виновата, что их наказали. И искали способ отомстить так, чтобы им самим не попало.
- Нашли? – усмехнулся я.
Паула опустила голову.
- Мне исполнилось пятнадцать, и меня начали таскать по балам и раутам. В пятнадцать в семьях начинают подыскивать пару, искать возможных супругов, и дядя, несмотря на испорченную кровь и неизвестного отца, хотел выгодно меня «продать». Причем достойным людям – дядя все-таки любил меня. Единственный в нашей дурацкой семейке, кто меня любил! – она вновь сорвалась на эмоции.
- Ты не сожалеешь об этом, - заметил я.
Она покачала головой.
- Это жизнь, Хуан. Закон жизни. НАШЕЙ жизни. Повторюсь, для всех я была… И есть аристократка. Хоть и не самого лучшего пошиба. А семья мужа – это щит, это крепость, где меня бы никто не обидел. Меня готовили к этой мысли с детства, я не боялась этого. Но то, что сделали кузены с теткой… - Она вновь покачала головой.
- Понизили твои акции? - предположил я.
- Обрушили! Если до этого меня дразнили только дома, то теперь я превратилась во всеобщее посмешище. Я стала белой вороной, которую никто не выгоняет из опасения гнева дяди, но разговаривать с которой – не уважать себя. Полукровка. Плебейка. Нищенка.