Страница 37 из 48
помогают ему вынести страдания реальной жизни.
Эрих Фромм
Маленькая девочка сидела в кресле у окна, задорно дёргая ножками. Она играла с кузнечиком, который прыгал по рюшам её нового жёлтого платьица. Розовые щечки, как наливные яблочки, излучали здоровье и свежесть. В воздухе витал пряный аромат яблочного пирога с изящными нотками корицы. Мими подняла к тёплым лучам солнца из окна округлившееся от улыбки лицо и засмеялась.
Благодаря заботе маленького серого хорька она пришла в себя через три дня после нападения. Увидела после пробуждения два добрых карих глаза, следивших за нею дни и ночи напролёт, и почувствовала себя под защитой. В то же мгновение позабылись страхи неизвестности, поджидающие её на каждом шагу, исчезла скованность в теле. Доброта и забота помогли девочке вновь поверить в волшебство и позабыть о терзающих её ночных кошмарах.
– Чёртова старуха, – жилистая рука, покрытая кровоточащими бороздками, с ненавистью сжала прозрачный хрусталь.
Смеющаяся Мими застыла с открытым ртом посередине комнаты. Изображение покрылось рябью, сузилось до крохотной белой точки в центре хрустального холла и исчезло.
Послышался глухой хруст. Широкие мужские плечи в гнойных нарывах поднялись вверх к длинным треугольным ушам, и с тяжёлым вздохом вновь прокрутились назад. Хрусть. В пустых чёрных глазницах проскочила искра отчаяния, а на шее бледно-голубого оттенка проступила пульсирующая багровая вена.
Существо умирало. Его тело, с трудом напоминавшее человеческое, источало зловоние. Два огромных закрученных рога, проткнувших виски буйвола, продолжали расти внутри черепа, причиняя ему невыносимую боль с каждым новым вздохом.
– Великий, – хрупкий маленький человечек с кристально голубыми глазами трясущимися руками обнимал белый посох с красной розой на конце, – нам удалось отравить Митча.
– Но не убить, Джон, – Великий ещё сильнее сжал кулаки. Три сросшихся пальца с чёрной металлической коркой вместо ногтей на правой руке впились в нарывы на ладони. – Я велел тебе избавиться от него!
Тело Джона нервно затряслось в конвульсиях, он упал на колени и вжался в пол.
– Это всё старик Осло, – он скривил рожу, с явной неприязнью произнося имя Хранителя Совести. – Вечно лезет туда, куда его не просят. Кто ж знал, что проход в Крыландию может появиться под этой нечистотной забегаловкой?
Трус Джон краем глаза следил за реакцией буйвола.
– Я был крайне зол на Осло, Великий… крайне зол. Не могу поверить, что допустил такую непростительную ошибку, считая его своим другом. Его поведение – истинное невежество по отношению к вам, Великий.
– Он получил то, что заслуживал, – буйвол взглянул на прозрачный аквариум у себя под ногами с множеством чёрно-белых бабочек, бьющихся о стекло, и добавил, – хочешь повторить его участь?
– Увольте, сэр.
– Что с проходом?
– Закрыт. Стражи пытались открыть его. Но, увы, ничего не вышло, – хранитель стыдливо отвёл взгляд в сторону, – горстка чёрного пепла ожидала их на другом конце.
– Неудивительно, Джон. Ты, как хранитель смелости, – Великий разжал ладонь с волшебным хрусталем внутри и поднёс её к лицу, – должен был предвидеть это.
Провернув хрусталь вокруг своей оси, Великий вонзил остриё камня в чёрную гниющую дыру между рогами у себя на лбу и протолкнул копытом глубже внутрь, пока тот не исчез у него в голове.
– Но ты растерял свою смелость. Верно? Иначе бы ты, а не Синий превратился в горстку чёрного пепла, что вы обнаружили в конце туннеля. Думал, я не узнаю?
Джон с трудом сглотнул комок в горле и задом попятился к двери.
– Всё исправлю, всё сделаю. Девчонку поймаю, Митча убью.
– Девчонку не тронь, – ударив копытом по трону, резко перебил его Великий, – она нужна мне живой.
Складки вокруг рта Джона врезались чуть глубже, но в остальном он не подал виду, как огорчен. Ещё с первой встречи с девчонкой у него чесались руки – так хотелось быть причастными к её смерти.
Как это она, человеческое отродье, смогла проникнуть в волшебный мир Великого и осквернить его светлую землю. Сообщу господину, и он одарит меня своим вниманием и душами… множеством душ: детскими, взрослыми, све-е-етлыми… Облизываясь, всю дорогу думал Джон по пути к замку Великого.
Болезнь давно поразила его душу. Обратного пути не было. Чёрная сторона сущности хранителя смелости уничтожила все светлые желания и мысли Джона. Он позабыл, что и сам прежде был человеком. В сердце больше не осталось места для близких и родных – они стёрлись из его памяти. А в голове жила только мысль о службе Великому и жажда мести, злость и агрессия, которыми буйвол насыщал его каждый день.
Черные длинные когти на руках хранителя исчезли. Вместо них начали прорастать длинные страусиные перья. Бёдра увеличились в размерах и вытянулись. Превращение неизбежно набирало обороты.
– Человек оставляет за собой глубокий след боли, Джон, – задумчиво произнёс Великий, отрывая хранителя от ощупывания нароста в виде клюва на носу.