Куда улетают драконы

Я не помнила ни дороги, ни названия городка, куда Викс меня повёз. В памяти отпечаталось лишь смутное мелькание одинаковых пейзажей за окнами повозки в редкие моменты, когда глаза становились сухими. К вечеру лес, по которому мы ехали, поредел, и сквозь прозрачную щётку деревьев показалась кромка воды. Ещё пару часов мы гнали вдоль берега и каменистых пляжей, минуя редкие деревушки. И лишь когда ночь застелила дорогу чёрным покрывалом, спрятав взлохмаченные кроны и моё распухшее от слёз лицо, впереди показались огни.

– Как ты, Арли? – друг прижал меня к себе сильней. Его плечо было той соломинкой, за которую я хваталась после расставания с Эриманом.

Кивнула, приподняв робко голову и снова уткнулась в изрядно мокрую рубашку Викса. За всю дорогу он ни разу не пожаловался и почти не говорил. Будто понимал, что каждое слово вонзает мне в сердце нож.

Когда я выбежала из особняка, Викс выслушал, пригладил мои волосы, стёр слёзы и сказал только одно: «Время сожжёт боль, превратит её в пепел».

Я рыдала так долго, что совсем сорвала голос. И говорить не могла, и глядеть в глаза другу – тоже. Ведь он предупреждал, что Эриман непростой человек. Но, видимо, Викс не знал всей правды.

Голос возничего изредка разрезал тишину. Лошади шли медленно: устали гнать вперед. Я лежала на плече Викса и считала фонари в боковом окне повозки. Один. Два. Десять. Пока они не расплывались перед глазами, и тогда я снова погружалась во тьму.

Я сомневалась, что после того, что сделала, Эри погонится за мной. Он говорил, что отпускает. Умолял сказать о причине ухода, и я пыталась это сделать. Но он будто не слышал и всё равно требовал. Зачем просил выпить его? О любви говорил зачем? Чтобы потом приковать меня к холодной бетонной стене и содрать кожу? А Нимеридис? Она тоже стала его жертвой?

Но этого не может быть! Пытаюсь его оправдать: в тот вечер он был всё время со мной. И тут прилетает ещё одна мысль. Какая я глупая! Эриман ведь уходил тогда: бросил меня прямо в толпе, не сказав и слова. Мог поймать Нимеридис, а потом вернуться.

Как же больно было понимать, что наши пути разошлись навсегда. Как же больно признавать, что не могу перестать любить его.

Сердце разрывалось, и в глубине души мне так хотелось увидеть в заднем стекле повозки фары магомобиля Эри, но... Это были просто нелепые мечты, которым никогда не суждено исполниться.

– Арли, мы почти приехали. Нужно хоть немного успокоиться, – тепло проговорил Викс и приподнял меня. – Чтобы не вызвать подозрений в гостинице, ты не должна плакать. Сможешь продержаться? Потом отдохнёшь, сходим куда-нибудь. Всё наладится, поверь мне. Не сейчас, но позже станет легче.

Подтверждая его слова, повозка остановилась. Нас тряхнуло и бросило друг на друга. Сквозь запылённое стекло внутрь заглянул азитовый фонарь, осветив гладкое лицо Викса. Вдалеке заржали кони.

Приехали. Теперь точно.

– Я постараюсь, – шмыгнула носом и поймала серьёзный взгляд друга.

Неожиданно стало стыдно. Викс сорвался из уютного общежития Академии следом за мной и, возможно, пропустит первые дни занятий. А где была я, когда он переживал то же самое?! Обнимала ли я его, когда Нимеридис исчезла?! Поддерживала ли? Нет, я предпочла скрыться сама! И нырнуть в сладкий омут любви, от которой так и не нашла спасения.

– Прости меня, – я выдохнула горячий воздух ему в плечо. – Я не такой преданный друг, как ты.

– Знаю, что значит быть ослеплённым чувствами. Не мучай себя. Я бы всё равно не позволил жалеть себя в тот момент, ты бы не смогла помочь. Мужчинам легче напиться, чем реветь. Или в драку полезть, – Викс пошевелил пальцами подбородок. – Очень успокаивает, знаешь. Кстати, я знаю куда свожу тебя, как только наберёшься сил, – он подмигнул мне и помог спуститься.

– Неправда, – проговорила я удручённо. – Мы одинаково чувствуем боль. И любим тоже одинаково.

Викс хмыкнул.

– Арлюха, может, и одинаково любим, но реагируем на боль по-разному. Или хочешь сказать, мои способы забыться подойдут и тебе? – он хихикнул. – Согласен даже пореветь, если тебе поможет кулачный бой.

– Не хотела бы я с тобой драться, – я шмыгнула носом. Глаза щипало и драло от света азитов. – Всё равно проиграю.

Мы очутились перед двухэтажным стареньким зданием, промазанным глиной. Огромные арочные окна с деревянными рамами обвивал серо-зелёный плющ. Из распахнутых дубовых дверей тянуло выпечкой и мясом. В ночном воздухе звенело весёлое пьяное многоголосье.

– Споить меня решил? – я недоверчиво покосилась на друга. Тот улыбался.

– Ну-у-у, – он развёл руками. – Терять-то уже нечего.

И только поднимаясь по шаткой лестнице я заметила над дверью надпись: «Постоялый двор».

– А ты шутник, – растёрла по лицу невысохшие слёзы. Щёки отчаянно защипало. – Но сегодня я предпочла бы просто поплакать в подушку.

– Ещё чего!

Викс выпрямился и хитро заулыбался: