Страница 109 из 110
Ева встретила Анну на обрывистой скалистой стороне озера. Женщины смотрели друг на друга с лютой ненавистью и холодностью. Словно по молчаливому согласию они скрестили кинжалы. Ни одна не желала уступать другой. Тонкие холодные клинки скрежетали друг о друга, то и дело перекрещиваясь мертвыми крестами. Жадное оружие требовало крови. Вот один, наконец, коснулся плеча мисс Ливермор, оставив глубокий след. Алая кровь закапала на снег, но девушка не замечала этого. Не оставаясь в долгу, Ева легким касанием правого клинка зацепила лицо противницы. Та с криком ужаса отскочила назад. И в этот момент нечто набросилось на нее со стороны. Девушка узнала Питера.
Маркус и его колдуны приближались к озеру.
- Не подходи. Я не пожалею ни тебя, ни себя! – грозно вытянув вперед руку с одним из кинжалов, вскричала мисс Ливермор.
Лорд Белапьерра оставил ее слова без ответа. Тогда девушка порезала левую ладонь клинком и, окунув его в собственную кровь, что-то начертила на земле. Выждав несколько мгновений, она ударила по земле кулаком с криком:
- Пусть дрожит земля!
И тут все вокруг пошло ходуном. Издав страшный грохот, почва под ногами двинулась волнами и стала обваливаться. И враги, и друзья бросились врассыпную, стараясь спастись.
Еву отбросило на самый край и, не удержавшись, девушка полетела было вниз. Но тут две сильные руки подхватили ее сверху. Она оказалась между Питером и Маркусом.
- Ты здесь лишний, прохрипел лорд Белапьерра.
Два мужчины накинулись друг на друга. Время уходило. Мисс Ливермор видела, что ритуал пробуждения Галиуса находился в самом разгаре. Ни Уайлдер-младший, ни лорд Белапьерра не реагировали на ее слова, словно совсем потеряли связь с реальностью. Тогда девушка бросилась вперед. И тут на нее наскочил неожиданно появившийся нельт. Мисс Ливермор упала на землю. Ее бедро сильно пострадало и ноюще болело. Не успев подняться, она получила новый удар. Когда подоспела подмога, было слишком поздно. Из последних сил удерживаясь в сознании, Ева видела, как разъяренный сын Ксавьера бежит к ней. В его глазах сияла пробужденная битвой ярость, весь мир для него словно померк. С силой встряхнув ее несколько раз, он зарычал, закатив голову к небу. Увидев, что Маркус уже рядом, юноша, прошептал:
- Только так, или он, или я, только так будешь жить. Но пусть не он…
Поняв, что молодой человек собирается сделать, девушка попыталась его оттолкнуть, но сил не хватало.
Схватив медальон на ее груди, Уайлдер-младший постарался его скинуть, но тот безжалостно обжег его ладонь. Еще громче зарычав от боли, преодолевая обжигающее пламя, он сорвал его с нее и, последний раз взглянув в ее человеческие глаза, прильнул к шее Евы.
Лорд Белапьерра уже настигал Питера, но время ушло. Сын Ксавьера успел укусить мисс Ливермор.
- Он не сможет остаться с тем, кого отметил хоть кто-то из рода вампиров, - довольный усмехнулся дампир.
Тело девушки охватила страшная агония, словно всю ее пытали раскаленными щипцами. Земля продолжала дрожать. Совершив недозволенное, юноша разбудил в себе необузданного зверя, его сознание стало меняться. Не в силах больше держать себя в руках, он рухнул на камни, разомкнув объятиях, в которых удерживал Еву. Они стояли на краю обрыва. Стремительно и необратимо, будто невесомая кукла, она полетела вниз.
Холодные волны смыкались вокруг девушки, онемевшее тело продолжало быстро опускаться вниз на самое дно. А Еве казалось, что она летит ввысь. Сквозь затуманенный взгляд мисс Ливермор видела, как отражаются в воде лучи закатного солнца, силятся и не могут проникнуть вглубь морского таинства. Ей так хотелось туда, наверх к этому синему небу, к этому обжигающему светилу. И девушка считала секунды до того, как ее душа обретет свободу и вольной птицей полетит по миру.
Мы стали забывать, как это понимать друг друга, ценить друг друга. Захватывающий поток дней утянул в пучину слепоты и бессмысленности каждого совершаемого нами шага. Внешние устои и окружающие люди стали диктовать нам, чего хотеть, о чем мечтать, в кого верить, кого любить.
Свобода. Вот то единственное, чего Еве хотелось сейчас. Разорвать эти жуткие цепи и навсегда оставить их там, оставить их им, а самой взлететь в эту безоблачную высь, где есть только простор, где есть только воля. Никакого страха и никакой оглядки, не догонят ли, не вернут ли, не прервут ли это сон.
Отпустите…
Аранхорд горел. Далеко в округе было видно, как рассыпаются на фоне уходящего дня, словно песок, его великие дворцы, и превращаются в руины площади. Могучая вековая история города магии подходила к концу. Кто-то бежал без оглядки прочь, пытаясь спасти то немногое, что уцелело и не пропасть самим, а кто-то с молчаливо катившимися по лицу слезами, наблюдал, как исчезает великое творение золотой эпохи мира таких необычных народов. Большинству из них теперь предстояло стать бездомными скитальцами чужих миров.
Жаркое жадное пламя не жалело ничего: сады, статуи, колонны, все пропадало в его алчущей агонии, и ему все было только мало.
А там на самой окраине на отвесном утесе, скорчившись от раздирающей боли, лежал сын Ксавьера. Страшные утробные крики отчаянья вырывались из груди юноши, напряженные пальцы впивались в землю, и не находилось сил поднять глаза и найти ее, спасти ее, проститься с ней. Не мог он ничего, и оставалось лишь признать, что там, в паре шагов от него, жестокое озеро забирает себе Еву, и виноват в этом только сам Питер.