Страница 10 из 14
Наблюдая, как Лидия раскладывает перед собой блокнот и пару карандашей, стараясь, что бы они не свалились с постеленной прямо на снег плащ-палатки, Летунов напомнил ей:
- И без глупостей, Лидия Николаевна. Вам сохранили жизнь в обмен на ваше участие в радиоигре. У Москвы свои, особые планы на вас, хотя как по мне, вы оба заслуживаете пару пуль в голову. На вашу группу возлагаются большие надежды, но запомните вот что. Один неверный шаг, одна намеренная оплошность — и я пристрелю вас на месте. И сделаю это безо всяких колебаний. На то у меня имеются заверенные, опять же в верхах, полномочия. Ваш друг отправится вслед за вами с отставанием в пару секунд.
- Я поняла, товарищ полковник. Вы говорили это уже раз восемь.
- Ничего, повторение — мать учения. Вас это тоже касается, Василий Федорович, - обратился Летунов к стоящему тут же Ромашову, скованному наручниками. - Дернетесь - пристрелю как бешеную собаку.
Ромашов кивнул. Его губы едва заметно дрогнули в улыбке. Он явно нашел в словах Летунова что-то смешное. Это отчего-то разозлило полковника и он рявкнул охране:
- Смотреть за ним в оба!
Два бойца, державшие Ромашова на прицеле, придвинулись ближе.
- Коротков, время?
- Без десяти пять, товарищ полковник.
- Ждем.
Летунов присел на заляпанное дорожной грязью крыло «эмки».
- Испачкаетесь, товарищ полковник, - предупредил Коротков.
- Испачкаюсь — отмоюсь. Это не та грязь, которая не отмывается.
Время тянулось медленно. Молчать становилось все неприятнее — нагнеталось волнение. Лидия сидела на плащ палатке и дышала на озябшие пальцы. На нею нависали с автоматами на изготовку двое бойцов охраны.
- Дайте ей варежки, - попросил Ромашов.
- Не надо, - вскинулась на него Лидия. - Мне не холодно.
- Коротков, дай ей свои перчатки, - приказал полковник.
- Какая забота! - проворчал лейтенант, отдавая перчатки и угрюмо косясь на невозмутимо молчавшего Ромашова. - Прям молодожены.
- Не бурчи, - похлопал его по плечу полковник. - Лидии Николаевне нужны целые и невредимые, уверенные руки... Как же они вас просмотрели, как?
- Что?
Летунов досадливо покачал головой:
- Я недоумеваю, Лидия Николаевна, как этот ваш хваленый фон Бонке проморгал в вас с Василием Федоровичем людей, которые пойдут сдаваться в контрразведку сразу по прилету. Он что, дурак? Как не понял кто перед ним? Как он вообще вас двоих до дела допустил? Вас ладно, но как Ромашова допустил? На что он надеялся? Или вы мне что-то недогововариваете, а, Лидия Николаевна?
- Мы все вам рассказали.
- Вы, Лидия Николаевна, может быть и все. Но вы же не можете поручиться за своего спутника? Ведь вы же, если верить вашим показаниям, даже не любовники, вы даже примерно не представляете, что у него в голове и с какой целью он привел вас сдаваться НКВД, едва вы ступили на землю. Может быть, у него особые инструкции на этот счет? А вы ему верите.
- Он не приводил меня, я сама пришла, - осторожно оспорила Лидия, наморщила лоб и с сомнением посмотрела на Ромашова. - Мы оба решили сдаться и сделали бы это в любом случае, даже если бы прилетели по отдельности и вообще были бы друг с другом не знакомы.
- Вы, может быть, да, пришли бы. А Ромашов? Вы не можете знать как поступил бы он. Отвечайте только за себя, мой вам совет.
Ромашов, наблюдая Лидино замешательство, страдальчески кривил рот, потом устало опустил веки, болезненно зажмурился и вздохнул, обращаясь по очереди к каждому из участников дискуссии:
- Мне нечего скрывать, Лида. Я говорил уже, что рассказал вам все, товарищ полковник, что мне известно.
- Да-да, вы говорили, - «вспомнил» полковник и перевел тему: - Кстати, Василий Федорович, а почему «Алеша»?
- Фон Бонке говорил, что я напоминаю ему Алешу Карамазова. Наверное, поэтому.
- Смешно. Достоевского, значит, почитывает немецкий офицер, поглядите на него! До слезы ребенка, небось, не дошел еще. Впрочем, ладно. А «Анна» в честь кого? В честь Анны Карениной, а, Лидия Николаевна?
- Я не знаю.
- Странно, что вы просто разведчик, «Анна», - брехающим смехом рассмеялся полковник. - С таким именем можно было идти в диверсанты. Что ж вас поезда не взяли подрывать? Очень забавно получилось бы, правда, Коротков?
- Время, товарищ полковник, - объявил лейтенант.
Летунов тут же поднялся с крыла, мгновенно собрался, повел плечами. Вся смешливость слетела с него молниеносно, будто и не было.
- Заводите свой телефункен, Лидия Николаевна. Момент истины настал. Сейчас и поймем в какие степи и как надолго мы с вами поедем, дорогие молодожены...
Вскоре после первого успешного выхода рации Лидии в эфир и установления устойчивого контакта с немецкой стороной, перевербованные агенты абвера «Анна» и «Алёша» в официальных документах советской контрразведки получили кличку «Молодожены».
***
ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО.
«В течение 14 марта на фронте каких-либо существенных изменений не произошло.
За 13 марта уничтожено 23 немецких самолета. Наши потери — 11 самолетов.
На одном из участков Западного фронта противник в течение суток трижды переходил в контратаки. Наши бойцы во главе с командирами Бахметьевым и Марковым подпускали немцев на близкое расстояние, а затем огнем всех видов оружия отражали контратаки врага. Потеряв свыше 300 челоек убитыми, немцы были вынцждены отойти. В этом бою отличился находившийся в дозоре красноармеец тов. Клячко. На него напали 30 вражеских автоматчиков. Красноармеец Клячко смело вступил в бой и метким огнем уничтожил 7 немецких солдат.