Страница 1 из 71
«А утро к нам сбегает с горки,
Хороший день приносит вновь.
Привет тебе, мой город Горький,
Моя судьба, моя любовь!»
Популярная советская песня 1970-х.
Стихи Юрия Визбора.
Был такой город на слиянии двух больших русских рек — широкой матушки Волги и малой сестрицы ее Оки... Хотя почему был? Он и сейчас есть, стоит там же, ничего ему не делается. Просто почти шесть десятилетий носил он имя-псевдоним усатого пролетарского писателя, спевшего песнь о Буревестнике, приоткрывшего дверь в мир бедняцких ночлежек и закрепившего за устаревшим обществом клеймо «мещанского». Но псевдоним этот (как много было в то время их, псевдонимов, у людей и городов!) в самом начале политических перемен в стране утратил свою нужность и исчез из всех официальных документов. К городу вернулось старое название, для многих поколений горьковчан ставшее новым.
Пять столетий возвышается на правом, холмистом берегу Волги нынешний каменный кремль. Красные кирпичные стены наброшены на одну из Дятловых гор как бесценное ожерелье на шею любимой прелестницы. А самому городу уже восемьсот лет! Нижний Новгород, славный Нижний — не путать с Новгородом Великим! Нижегородцы предадут вас публичной «порке» за такое кощунство! Новгород — Великий, а Нижний — вовсе не Новгород.
Но никто вам и слова не скажет дурного, если вы вдруг назовете Нижний Горьким. Живы еще люди, родившиеся в этом городе, которые по привычке называют Покровку улицей Свердлова, Варварку - улицей Веры Фигнер, а красивое здание бывшей Городской Думы, фасадом с оленем — нижегородским символом — выходящим на площадь Минина и Пожарского, величают «Дворцом труда». У меня у самой в паспорте, в графе «место рождения» указана упраздненная «Горьковская область». И в детстве своем я никак не могла уразуметь, что Нижний и Горький — это один и тот же город. Мне казалось, что разные. И никто не догадался разъяснить этот забавный пердимонокль. В голову не приходило объяснять, пока сама не спросила! Для людей это был один город, одна область, какая разница как их называть. В моем детстве еще бытовали в обиходной речи и то, и другое названия.
Города Горького давно нет, но память о нем жива в истории — в славной, тяжелой истории 20-го века, когда Горький стал сначала большим промышленным центром, на заводах которого ковалось оружие победы над фашистской Германией, а потом закрытым городом, мимо которого туристические теплоходы проплывали ночью, тайком, не останавливаясь. Город Горький жив в своих людях — горьковчанах — особой касте нижегородцев, в сознании которых «тогда» и «сейчас» неотделимы друг от друга.
В Нижнем дома деревянные, а люди — каменные, — говорили о нижегородцах гости города в веке 19-ом. Что они имели в виду? Что-то плохое, какую-нибудь непрошибаемость, твердолобость, косность? Или наоборот? Ведь камень голыми руками не расколоть и зубами не разгрызть, тут надо орудие посерьезнее. А может, имелась в виду основательность и надежность нижегородского люда, потомки которого под предводительством Козьмы Минина начали освободительное второе ополчение против польско-литовских интервентов в далеком 1612-ом году? Неудивительно, что века спустя этот же город, но уже под именем Горький, находящийся в каких-то четырехстах километрах от стольного града Москвы, подвергался налетам немецкой авиации, жестоким бомбежкам, но выстоял, каждый раз заново отстраивал разрушенные заводы, хоронил погибших и снова принимался гнать на фронт бесконечные «полуторки», танки, «катюши», самолеты, снаряды и прочую технику и вооружение. Люди у нас — каменные. Таких не прошибешь, но и дух из них вышибить — тяжеловато, кулак сломаешь.
Был такой город... Он и сейчас стоит все там же, но это, конечно, уже другой город. Он вобрал в себя историю феодальной раздробленности, русского царства, Российской империи и, конечно, Советского Союза. Он повидал многое, он принимал беженцев из сожженной Москвы в Первую Отечественную войну, приютил и ассимилировал польские университеты и предприятия в Первую Мировую и стал точкой опоры (конечно, одной из, но очень-очень важной точкой) для страны в Великую Отечественную. Город повидал многое, впитал в себя все, что проходило через него и запомнил всех, кто оставил на его земле свой след. Он хранит много тайн, что-то иногда рассказывает, но все больше молчит. «Закрытость» во время еще одной, но «холодной» войны наложила отпечаток на душу и сознание города. Он, возможно, чуть закрытее остальных, но все же иногда поведывает нам свои секреты.
Одну из таких тайн - тайну радиоигр нижегородских контразведчиков с абвером - я нашла в книге нижегородского журналиста Вячеслава Федорова «Оружие победы». Именно рассказ об этой тайне лег в основу моего маленького романа, все главные действия которого происходят на нижегородской - горьковской! - земле.
И этот роман я посвящаю своему неродному, но любимому городу Горькому.