Страница 106 из 114
С некоторых пор я оперировала и такими эпитетами, признавшись самой себе, что в этом мире есть человек, способный научить меня отдавать свои помыслы не одной лишь работе.
Вот только сейчас мысли о Марке не были окрашены флером предощущения счастья. Кроме решимости идти до конца и бескомпромиссной веры вопреки всему, в них ничего не было. Да и те звучали в виде тезисов, на большее просто не хватало сил.
Заканчивались третьи сутки, как мы тащили Исхантеля за собой. Тянули веревками, канатами, цепями. Уходили, поджидали, дразнили, чувствовали его приближение кожей и уходили вновь.
Третьи сутки практически без сна, еды. Третьи сутки не зная, есть ли кому встречать нас и… его, или все уже давно зря.
Зря - активированный у базы ментальный слепок Сои; брошенный у станции подземки кар, к которому я успела привязаться; пара репортажей от моего имени переданные Валенси Иштваном, присоединившимся к нам по возвращении в Анеме...
Второй из них стоил ему жизни.
Как это произошло? Когда? Почему... Ни на один из этих вопросов ответа у нас не было. Руми просто не появился в точке встречи.
Что это значило, мы с Горвески прекрасно понимали. Выход на мою страницу Союзных новостных каналов контролировался. Мы и в первый раз едва успели уйти – вычислили нас очень быстро, в следующий Иштван предпочел рисковать только собой.
Чьи-то квартиры, подвалы, комнаты в разграбленных ночных клубах. Опустевшие улицы, редкие фигурки людей, прижимающиеся вплотную к домам. Разбитые витрины магазинов, запах гари, мусор под ногами, кровь и тела тех, кто не добрался до спасительного укрытия.
Служба порядка действовала - мы натыкались на усиленные патрули на улицах, видели катера в небе, но их хватало лишь на центральные районы города. Чем ближе к окраинам, тем ярче было впечатление: кроме захватившего власть страха, вокруг ничего нет.
- Нам туда, - Горевски кивнул в сторону арки. Мы опять вернулись в старую часть Анеме.
Здесь казалось значительно тише и безлюднее.
Ощущение времени было потеряно, так что я не могла точно сказать, как давно не слышала звуков выстрелов и гула вышедшей из-под контроля толпы.
Помнила, что последний раз чавканье импульсника заставило меня метнуться к лежащему на боку кару недалеко от выхода из подземки.
На четырех вооруженных волновиками парней, в глазах которых безумием играла дурь, мы налетели там же.
Низкий, на грани восприятия гул, не оставлял сомнений в том, с чем мы столкнулись. Хорошо, заметили первыми, так что успели спрятаться в ближайшем магазине. Разграбили его, скорее всего, еще в первый день беспорядков. С разбитыми окнами и выпотрошенными залами он уже никого не интересовал.
Да и людей я не замечала, словно вымерло. В этом секторе хоть и располагались одни офисы, но чтобы вообще никого... Было похоже на декорации к кошмарному сну. Личный ад, из которого не вырваться.
Отмечала я все это машинально, удивляясь лишь одному – я все еще могла думать и двигаться. А еще я могла чувствовать, слушать, наблюдать. И реагировать, что вообще казалось чудом.
Странная штука, собственное тело. Сколько не пытайся узнать его возможности, пока не столкнешься с тем, что выхода у тебя нет: или жить, или умереть, не поймешь, на что способен.
Еще недавно я была уверена, что уж меня-то эта истина не касается - обучали нас мастера своего дела. Как оказалось, ошибалась.
- Мы уже рядом, - откликаясь на мои мысли, прошептал Валесантери, когда я остановилась рядом с ним. Двор перед нами выглядел совершенно пустым. Это не значило, что мы ему верили.
Усмехнулась я мысленно, берегла силы.
За эти дни Горевски не раз довелось убедиться, что женские слабости если мне и присущи, то в незначительной степени.
Когда пришлось стрелять – стреляла на поражение, не мучаясь угрызениями совести. Когда пришлось почти час лежать рядом с мертвым телом – кроме как за ним, спрятаться было негде, прижималась настолько, насколько это было возможно, ничуть не смущаясь такой близостью.
Про километры, которые мы с ним намотали, я вообще предпочитала молчать. Бегом, шагом, ползком, используя антигравитационные пояса, пока те окончательно не разрядились, вплавь.
Все это ничуть не мешало ему заботиться обо мне, постоянно подчеркивая тот факт, что в нашей паре, мужчина – он.
- На сканере чисто, - так же тихо произнесла я. Вопросом, что будем делать, когда сдохнет и этот, последний, не задавалась. Когда сдохнет, тогда и станем беспокоиться.
- Это уже почти не имеет никакого значения, - пробурчал он себе под нос сакраментальную фразу и, до того, как я успела на нее отреагировать, двинулся вдоль стены.
Мне пришлось последовать за ним, это он знал, куда идти.
Впрочем, когда я после очередного изменения дислокации решила уточнить, где именно нам предстоит встретиться с Исхантелем, он выдал глубокомысленно: «Ни где, а когда!»
Тогда Валесантери еще мог шутить... После того, как не вернулся Иштван, он ни разу не улыбнулся. И теперь уже я пыталась поддерживать его, не представляя, что могло связывать Руми и Горевски, но догадываясь, что без достаточных оснований мой спутник не изменил бы самому себе.
- Нравится тот дом?
Остановился он резко. Я хоть и старалась быть внимательной, но действие очередной порции тонизаторов подходило к концу, и усталость все сильнее давала о себе знать.
Эта доза была у меня последней. У него – тоже. Правда, ввел он свою часа на четыре позже, чем я, так что пока еще держался бодрячком.
Кивать я не стала. Все равно стояла у него за спиной, да и не заметить единственное в том направлении здание было невозможно. К тому же оно было мне знакомо, хоть и видела я его с другой стороны.