Страница 102 из 114
Не все было в его силах.
Была еще одна причина, но… полковник надеялся, что Ровер о ней не догадается. Сводником он себя как-то раньше не представлял.
- Надеюсь, ты учел все!
Лазовски и Шторм были похожи.
Не внешностью. Помощник директора Службы Маршалов отличался аристократизмом и безупречностью во всем.
Куратор Службы внешних границ выглядел попроще, что не отменяло его привлекательности для прекрасного пола.
Чего стоили одни усы! Знаменитые усы Вячеслава Шторма! Он и без них был весьма ничего, а уж когда те красовались на его лице...
Благодаря им ли, или кажущейся безобидности ныне полковника, женщин, желавших заграбастать себе перспективного в плане будущей жизни офицера, было немало.
Тот от общения, часто довольно близкого, не отказывался, умудряясь обставить последующее расставание так, что ни одна из пассий не оставалась в претензии.
Заставить о себе вспоминать с загадочной улыбкой на устах, он умел.
Но все это была лирика. Единственной спутницей, которой Шторм никогда не изменял, была Служба. Именно так, с большой буквы и с невообразимой пылкостью впервые влюбленного юноши.
Лазовски же внимание барышень притягивал лишь с эстетической точки зрения. Смотреть на него было приятно, но не более. Все отмечали его ум, изящные манеры, способность поддерживать разговор, но редко кто отваживался воспринимать, как мужчину.
Это не мешало им вздыхать по нему, представляя, каким надежным мужем он мог бы стать, стремиться оказаться рядом и… отступать, осознавая, насколько недостижимым идеалом тот является.
У него же был пример перед глазами – родители, так что ни в юности, ни позже, Геннори по мелочам не разменивался. Ждал, когда встретит ту, единственную...
После Самаринии уже ни о чем таком не думал, пока однажды не понял, что любит.
С тех пор, как до него дошло, почему при виде Элизабет его замкнутость становится более заметной для окружающих, прошло уже лет восемь. А ситуация так и не менялась.
Сама Мирайя об этом даже не подозревала. Геннори очень постарался, чтобы именно так все и произошло. Портить ей жизнь он не хотел.
Шторм и Лазовски были разными, похожими их делали профессионализм и безграничное самообладание. Вот только полковник в ситуациях, когда без отстраненного спокойствия не обойтись, напоминал утрамбованную в пробирку бурю, а маршал – глыбу льда.
Ничто из этого не мешало им дружить последние сорок лет. Вполне возможно, дружили они и раньше, просто не осознавая этого. Слишком малы были, чтобы соотнести стоявшие рядом коляски и те отношения, которые связывали их родителей, а потом перешли по наследству и к ним.
Когда погиб отец тогда еще Славки, а его мать отказалась от фамилии мужа, чтобы избавить сына от влияния судьбы, Люсий Лазовски стал единственным в их окружении, кто понял ее и поддержал.
Ну а юный Геннори.…
Геннори просто всегда был рядом.
Для него Вячик (именно таким было детское прозвище теперь знаменитого в определенных кругах полковника), так и остался Вячиком. Их даже называли братьями - не было дня, чтобы они расставались, прекрасно дополняя друг друга. Не изменил этого факта и переезд Славки, когда его мать снова вышла замуж, всего год и побыв вдовой.
Когда один сделал выбор и подал документы в Академию контрразведки, второй последовал за ним. Специализация у них тоже была одна на двоих.
А вот на четвертом курсе Геннори решил проявить характер и вместо секторов скайлов, демонов и стархов, избрал Приам и Самаринию. Но так оказалось даже интереснее.
Первая длительная разлука – стажировка, как предупреждение, что взрослая жизнь будет у каждого своя. Оба только усмехнулись – будущий Ровер тогда еще умел смеяться.
Расстояние не помеха, когда знаешь, что друг где-то есть и не забывает о тебе.
Лейтенантские нашивки и очередной выверт судьбы, которая свела их однажды: майор Орлов забрал молодых офицеров к себе во вновь создаваемую службу. О ней мало что было известно, но им оказалось достаточно имени командира, чтобы избавиться от сомнений.
А четыре года спустя группа, в которую входил и Лазовски, исчезла во время операции в столице Приама. С его шейхом та была согласована, появление самаринян на его территории Тиашину не очень нравилось, так что проблему искали не среди местных.
Расследование вел Шторм, он же и вышел на след жрецов, в руки которых попала команда.
Перехватить не успели. Ни в секторе Приама, ни на подходе к Самаринии.
Орлов, уже ставший подполковником, был в ярости, Шторм...
Что чувствовал в те дни Шторм, он не рассказывал никому. Даже Геннори. Именно тогда он поклялся самому себе, что если будет нужно - костьми ляжет, но ни одна его операция, сколько бы их ни было, не закончится провалом.