Страница 73 из 98
Он протирал, и одновременно шептал: «Потерпи немного…. Потерпи, пожалуйста…. Сейчас станет легче. Ничего не говори, дорогой…, помолчи». Говоря, успокаивая, он осторожно обтёр лицо от запёкшейся крови. «Хосе, как ты?» – с беспокойством и жалостью спросил он. «Они тебе ничего не отбили?».
В голосе Мигеля было столько заботы и отцовской ласки, что раненый, приоткрыл глаза.
- Нет, - с усилием прошептал Хосе, - ты же знаешь, я умею группироваться.
- Вот и хорошо..., вот и, Слава Инти! – Теперь полежи, помолчи, отдохни, потом поговорим.
Не успели, наверное, дойти последние слова Мигеля до сознания Хосе, как дверь вновь открылась, и охранник, обведя взглядом камеру, вперил в Мигеля хмурый взгляд:
- Пуэмблос, на допрос!
- Ну, вот, наконец-то вспомнили о нас, - сказал он охраннику и добавил, - а то живём, продукты переводим, да унитаз пачкаем.
Охранник, молодой парень, заулыбался, и предупреждающе, добавил: «Вас будут допрашивать военные». Я слышал, как они говорили, что вы расколошматили их корабли. А ещё сказали: «Что они дурь из головы у вас повыбьют!».
- Спасибо, что предупредил. Ладно, веди.
* * *
Помещение, куда его привёл охранник, было совсем не то, в котором он раньше бывал.
У стены небольшой комнаты стоял стол, и подальше от него, почти посредине – стул. За столом расположился военный - крепкий, хорошо тренированный, и… опять белобрысый. Второй сидел на краю стола и тоже, по всей видимости, был военный, хотя был одет в простую, цивильную одежду.
Когда Мигель вошёл, они что-то горячо обсуждали, но увидев его, замолчали, и только пристально, изучающе, стали разглядывать.
Затем, сидевший на уголке стола человек в штатском, встал и, произнеся с явным сарказмом - «Садитесь, Ваше Сиятельство», приглашающе показал рукой на стул.
Мигелю ничего не оставалось, как подчиниться, и он, сделав три или четыре шага, примостился на краешек стула.
Сидевший за столом белобрысый офицер, включил настольную лампу и направил её свет прямо Командору в лицо.
В первое мгновение яркий, режущий свет лампы, ослепил его, и ему пришлось зажмуриться, но чуть отвернувшись от прямых лучей, он смог открыть их, и искоса посмотреть на противников.
Белобрысый, увидев, что его «приём» не очень испугал пленника, чуть повернул рефлектор в сторону, но все равно свет слепил Мигеля.
Ничего, потерпим, стал подготавливать себя к "разговору" Мигель, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
- Так вы и есть тот самый легендарный, бывший командир крейсера, что разбил наголову пиратов? – спросил белобрысый.
Мигель, пожал плечами.
- Отвечай, когда с тобой разговаривают - раздался голос за спиной Мигеля.
Когда это он успел оказаться позади меня, сволочь? – удивился Мигель. Ишь, какой прыткий!
- Я, не бывший – я, есть, и буду командиром крейсера! – Не вы мне доверили его.
Белобрысый усмехнулся:
- Указом короля, подписанным вчера, оба ваших крейсера, как незаконно присвоенные, конфискованы в пользу государства.
- Как это, незаконно? - возмутился Мигель. Покажите мне документы, в которых указано, что они принадлежат вам, или вашему королю – мне всё равно.
- Очень даже легко. Сигмикс рассказал нам, как вы стали хозяином крейсера.
Мигель помолчал, вспоминая рассказ Сигмикса.
- Он разве не сказал вам, что я прямой наследник чавинцев, прилетевших в третьем тысячелетии до нашей эры на Голубую Планету, чтобы исследовать её?
- Сказал. Но ведь корабль чавинцам дал Сапа-Инка Льока Синчи, правивший в то время Зелёной Планетой…, наследный Сапа-Инка Зелёной Планеты.
- Но, не этот, который правит сейчас, - перебил Мигель, белобрысого. Если вы слышали рассказ Сигмикса, то там прямо сказано – отдал в вечное пользование.
- Ничего…. Один король дал, другой взял…, на то он и король, - равнодушно произнёс стоявший за спиной у Мигеля.
Мигель насмешливо улыбнулся.
Вначале он не хотел показывать своего отношения к реплике говорившего. Но такое циничное отношение к действиям королей, всё же возмутило его, и он громко сказал:
- Ловко вы пристроились у короля в приёмной, значит, правду говорят – «Ваш король болен… на голову»
В то же мгновение у него в голове сверкнул разряд молнии, и он ослеп от боли.
- Заткнись, ублюдок! – сквозь боль услышал он шипящий, злобный голос.