Вторая попытка

Эльза послушно подняла руки, я тоже. Если дядя так взвинчен и в его руках пушка, с ним лучше не спорить. Мужчина шагнул вперёд и…упал. Прямо к моим ногам. В ушах моих звенело, что-то кричала Эльза, но я её не слышала. И только поняла – это выстрел. Очень близко. Как тогда, в парке, когда-то в прошлой жизни. Поморгала. Все хорошо. Очередной злодей пал поверженным поперёк коридора дома, который всеми силами пытался оправдать звание склепа. Самой бы тут не остаться.

Я похлопала себя по ушам, стремясь вернуть слух. Подумала, может на одной ноге попрыгать, склонив голову, как когда-то в детстве, на речке, когда вода попадала в уши. Представила себя, прыгающей на одной ноге возле трупа, и засмеялась. Весь мир катится к чертям собачьим, а я сошла с ума.

– Если дяденька упал, значит, кто-то ему в этом деле помог, – сказала я и обрадовалась, услышав свой голос.

– Адам!  – воскликнула Эльза.

– Думаешь?

Но она не думала, она знала. Перешагнула через труп и бросилась к Адаму, который вышел из-за угла, к которому я так стремилась, повисла на нем, что-то бессвязно бормоча, гладя его лицо. Мне стало неловко, словно подлядываю, я отвела взгляд. Сердце забилось чаще, глупое сердце, мало ему проблем. Живот сжался в спазме, напоминая, что пора бы уже в больницу. Взгляд упёрся в пол, в лежащий у моих ног труп. Ну вот, и посмотреть-то некому.

– Женя, пошли уже наконец отсюда, – радостно выкрикнула Эльза. – Адам пришёл.

– Тут труп, – заметила я. – Поперёк коридора.

– Да перешагивай.

Я примерилась. Перешагивать через труп, было…стыдно. Да, стыдно, пожалуй, самое подходящее слово. Говорят же, о мёртвых либо хорошо, либо никак. И пусть при жизни я к дяде тёплых чувств не питала, это не значит…

– Привет, – прервал мои мысли Адам.

– Привет, – сказала я.

Взгляд помимо воли метнулся к его лицу. Глаза были скрыты темнотой, в них я заглянуть не могла. Кольнуло лёгкое сожаление.

Адам же легко, словно пушинку подхватил меня на руки. Я прислонилась к нему, чувствуя биение его сердца и успокаивая себя тем, что один раз не считается. В животе снова сжалось, на этот раз сильнее, у меня вырвался лёгкий стон.

– Сильно больно? – спросил Адам.

– Я беременна, – ответила я. – И рассчитываю быть такой ещё несколько месяцев. Отвези меня, пожалуйста, в больницу.

– Конечно, – сказал он, и ни одной эмоции в его голосе не угадывалось.

Мы вышли, точнее меня вынесли на улицу. Я вздохнула чистый, прохладный воздух, не пахнущий кровью и гарью полной грудью, так, что даже голова закружилась. С грустью подумала – а яблони все же отцвели. Жаль. Мы шли длинным садом, не по дорожкам, а прямо по траве, покрытой ковром опавших лепестков.

– Чёрт, – пробормотала Эльза.

– Что? – раздражённо переспросил Адам.

– Рыжик. Вы идите, я вас догоню. Не могу же я его там оставить. Вдруг дом и правда сгорит.

И она оставила нас одних. Я наслаждалась покоем. На его руках было так хорошо, словно все беды остались позади. И подумала – вот оно, наверное, и есть, глупое бабское счастье. Глупое, поэтому бабское. А может, наоборот…

– Я тебя завтра снова начну ненавидеть, – сказала я вслух, пугаясь своих чувств. – Ты меня отвези в больницу сегодня, а завтра начну.

– Хорошо, – улыбнулся в мою макушку Адам.

Он шагал размеренно, и с каждым его шагом, что удалял нас от ненавистного дома, я все больше верила, что уж теперь-то точно все станет лучше.

– Теперь все изменится? – спросила я.

– Конечно, – ответил он. 

И я решила поверить ему. До завтра. А завтра очки розовые сниму, разобью, выброшу осколки, чтобы не было соблазна. В открытых нараспашку широких воротах мы остановились. Адам обернулся, я посмотрела на едва различимую вдали крышу дома, поднимающуюся над деревьями, и от души пожелала себе больше никогда сюда не возвращаться. По дороге, уложенной желтым, словно в истории из детства, кирпичом, спешила Эльза. К груди она прижимала толстого рыжего кота, моего спасителя.

– Гори-гори ясно, чтобы не погасло, – бросила она, обгоняя нас.

Мы прошли ещё несколько сотен метров и нашли машину, спрятанную в кустах. Эльза села за руль, а Адам, которого я не хотела выпускать, со мной, на заднее сидение. 

– Мальчики едут из города, – напомнила Эльза. – Если не наврали.

– Давай вперёд два километра и на проселочную поворачивай.

Эльза послушно завела мотор. Когда мы свернули на грунтовку и немного отдалились, погасив фары, крадясь, позади мелькнули огни. Не наврали, мальчики имели место быть.

– Куда?

– В больницу, – ответил Адам.

И мы поехали в город. Мне даже не верилось, что все: я вырвалась. И я подсознательно ожидала подвоха в любой момент. Но руки Адама сжимали крепко, сердце билось ровно и уверенно, внушая надежду.

Ребёнок, почувствовав, что самое страшное осталось позади, проснулся. Толкнулся, сначала робко, а потом все сильнее, входя во вкус. 

За окнами тянулся тёмный лес, мы ехали в обещанную больницу, а Адам держал меня на руках, словно ребёнка, малыш шевелится во мне, что может быть лучше? Конечно, лучше бы, если бы и Эльзы не было, но как говорится, что имеем… Ребёнок толкнул меня изнутри ещё сильнее.

Я отняла руку Адама со своего предплечья и положила ее на живот. Сын толкнулся в его ладонь, словно почувствовав, Адам потрясенно охнул, а меня накатила волна счастья, такого нелепого, ведь на чужой крови и разбитых надеждах его не выстроить.