Вторая попытка

 Я решила продать квартиру. Представила, что будет, если я буду растить своего ребёнка в одном городе с Эльзой. Как я буду гулять и бояться, что она появится на детской площадке. Что буду ожидать её появления из-за угла. Того, что она вломится в мою квартиру. Сейчас я чётко поняла – я несу ответственность не только за себя. Я взрослая, пусть и не очень умная женщина, а ребёнок беззащитен. А Эльза, в свою очередь, неадекватна. Опасна. Да, я уже привыкла к этому городу. К широким проспектам, и к узким улочками центра, которые, изгибаясь, карабкались в гору, даже к домам привыкла, к лицам, которые вижу ежедневно, выходя на улицы. Но, но… привыкла к одному городу, привыкну и к другому. Я разложила карту России и удивилась странному ощущению свободы – сейчас я просто возьму и решу, в каком городе буду жить. Казалось, что все дороги лежат передо мной. Конечно, мне пришлось бы продавать одну кредитную квартиру, и покупать другую, но это уже проблемы риелтора. Квартиры в моём городе дорогие, продав свою, я смогу выгодно купить в небольшом городке. В большие меня и не тянуло. 

 Мучила одна мысль – как меня найдёт Адам? Но я тут же сама себя одергивала. Никак. Сильные самостоятельные женщины не ждут, когда о них вспомнят мужчины. Они независимы. Следовательно, независима и я.

 Быть независимой, сильной женщиной и одновременно тряпкой, - это я вам скажу, тот ещё труд.

 Но день тянулся за днём, сугробы проседали и серели, тут и там разливались огромные грязные лужи, полные ледяной воды. В моих сапогах хлюпало, солнца не было, одна радость – это же все кончится. Земля высохнет, цветочки вырастут всякие…

Последний день марта ознаменовался для меня не застегнувшимися джинсами. Вот на прошлой неделе одевала их, а сегодня не налезли…не налезли и другие, странно, да? В моём животе рос ребёнок, про которого я опять стала забывать. Собрав всю силу воли в кулак, я пошла в магазин для будущих мам. Там чувствовала себя неловко, словно обманываю всех и притворяюсь. Остальные мамы ходили, важно переваливаясь с ноги на ногу, и гордо выставив вперёд животик, а я жалась в углу, и джинсы мои поддерживались лишь одним ремнем. Однако я понимала – в следующий раз я решусь прийти сюда ещё не скоро, и одежду следует покупать с запасом. Поэтому наступила на горло своим комплексам и устроила шопинг с большой буквы, унеся домой несколько увесистых пакетов.

 Лифт, как водится, не работал. Со мной всегда так в пиковые ситуации. Сейчас я устала, была измучена физически и морально, а этот подлец молчал, делая вид, что не замечает, как я терзаю кнопку. Вздохнув, пошла пешком. Прошла несколько пролетов и выдохлась. Сейчас я согласна была на любую помощь, даже на то, чтоб появился Сашка и взял мои пакеты, глядя на меня глазами побитого щенка. Но Саши не было. Я вздыхала, пыхтела и топала. Наконец поднялась, открыла свою дверь, мельком вспомнив, что так и не поменяла замок, и бросила свои покупки на пол. Они прошелестели и остались лежать разноцветной кучкой.

 Я села на стул. Так уставать для меня было странно, ведь недавно я бегала по этой лестнице не замечая усталости, а сейчас…а ведь у меня даже живот ещё не вырос, что будет дальше? Поднявшись, я сбросила куртку, включила свет. Расстегнула и отбросила ремень, приподняла свитер. Нельзя сказать, что живот вырос в прямом смысле слова. Скорее, округлился. Словно я переела, или набрала несколько лишних килограмм. Но коснувшись его, я ощущала упругость. Ощущения пугали и удивляли меня. Я спрятала живот под свитером и пошла на кухню. Но успела сделать лишь шаг. В моём животе что-то…случилось. Я испугалась, решив, что перебегала по лестнице, и происходит нечто не хорошее. Но тут это повторилось, и я поняла. Это – ребёнок. Удивительно, не правда ли? Внутри меня легко, подобно бабочке шевелится мой ребёнок. Я прижала ладонь к животу, но так ещё ничего не чувствовалось. Первое апреля – день, когда я почувствовала своего ребёнка.

С тех пор мой живот стал расти, как на дрожжах. Я не чувствовала умиления, разглядывая себя в зеркале. Я чувствовала страх. Я так хотела этого ребёнка, пусть не потому, что хочу, пусть из принципа, но тем не менее…хотела. А сейчас то, как он разбухает внутри моего тела, меня пугало. Я словно не принадлежала более сама себе. Я снова перестала разговаривать, это мне было ненужно. Я жила в своём крохотном мирке, но мне было в нем комфортно. Приходя в женскую консультацию или отвечая на обращение на улицах и в магазинах, с удивлением вслушивалась в свой голос. Я ела мандарины, охота к которым ещё не пропала, писала вторую книгу о Бобо – первая, благодаря красочности и заметности, хорошо пошла в продажах, рисовала и разбухала. 

 Но эта ночь выбила меня из колеи. Даже не ночь, сон. Проснувшись, я лежала и пыталась поймать обрывки ускользающего сна, меня снедала тревога, даже страх. Сон вспомнился неожиданно, когда я бросила уже все попытки его вернуть. Я снова бежала, пытаясь спасти Адама. Не по снегу. Стояло лето, я бежала тяжело дыша, а потом остановилась, пытаясь перевести дыхание. Мне мешал живот – большой, круглый. В темноте, за кустами и деревьями светилось окно. Я знала, что мне туда. Так же, как и то, что если я сейчас что-нибудь не сделаю, то Адам умрёт. Во мне бился страх, липкий, удушающий. Я кралась, боясь, что ветки хрустнут и выдадут моё приближение. И чётко понимала – я не смогу его спасти. Я беременная женщина, я не смогу тягаться с мужчинами. Но я все равно шла, даже не надеясь, а просто зная, что по-другому не смогу, и прося прощения у своего нерождённого ребёнка. Я была совсем близко – высокий подоконник был над моей головой. Я встала ногой на выступающий вперёд фундамент, потянулась наверх, чувствуя, как мой живот упирается в грубые кирпичи стены, а в спину смотрит огромная, давящая мощью круглая луна, и была уже так близко к тому, чтобы увидеть, заглянуть в комнату, как ночь прорезал пронзительный женский крик. И просыпаясь, я чувствовала, знала, этот крик означает, что поздно. Я опоздала.