Страница 1 из 74
Я аккуратно раскручивала по часовой стрелке белую керамическую чашечку с крепким горячим капучино. Чашечка тихонько звякала по блюдцу. Ожидая, когда кофе немного остынет, и я смогу его пить, не опасаясь обжечься, я предавалась различным мыслям, которые шумящим водопадом струились внутри моей головы. Я не стремилась собрать их в единый строй и направить поочерёдно на отведённые для них участки. Хотя нет, была в моей голове одна мысль, которая могла претендовать на первенство в мыслительном процессе.
Мысль эта заключалась во внутренних колебаниях, спорах с самой собой и попытках прийти к единственно верному решению. Дело было в том, что я обещала самой себе больше никогда не пить свежесваренный кофе, в принципе, и растворимый кофе тоже. К моей великой досаде, он очень дурным образом влиял на мою и без того не идеальную кожу. Быть в свои двадцать восемь лет похожей на девятиклассницу с прыщами на лице меня смущало и ставило в неловкое положение перед окружающими. Поэтому за несколько недель физических мучений и душевных терзаний мной было принято сложное решение – отказаться от кофе совсем. Но в этот зимний день, принёсший первые февральские метели, покрывший землю новым пышным слоем снега, дохнувший мне в лицо колким, леденящим ветром, я безумно захотела предстать перед миром вдохновлённой поэтессой (кем, собственно, я и являюсь).
Мне хотелось сидеть в маленькой уютной кофейне с восемью круглыми столиками в два ряда, покрытыми длинными атласными скатертями тёплого бронзового цвета; где на больших окнах висели бордовые жаккардовые портьеры в пол; чтобы через украшенные морозными узорами оконные стёкла пробивались холодные лучи зимнего солнца, и не спеша попивать горячий кофе с нежной пенкой.
Напыщенность моей фразы сводилась к тому, что я зашла в ближайшее кафе, располагавшееся в десяти метрах от моего дома, и выбрала самый неприметный столик в углу у окна. Это кафе было, скажем так, среднего класса. Шесть квадратных столиков на приличном расстоянии друг от друга, настолько, что между ними можно было вместить ещё по столу, простые, но чистые хлопчатобумажные скатерти светло-серого (вероятно, раньше белого) цвета, стены, оклеенные моющимися обоями под кирпичную кладку, три небольших окна на каждую сторону за исключением стены за барной стойкой. Атласные шторы тёмно-синего цвета длиной чуть ниже подоконника были плотно задёрнуты. Четыре горящих люстры на два стеклянных плафона каждая отражались в чёрной зеркальной плитке на полу. Возле входа стояла табличка, предупреждавшая посетителей об опасности скользкого пола.
Я не первый раз посещала это кафе, носившее красивое название «Орхидея», по своему опыту зная, что, несмотря на внешнюю простоту, оно отличалось достаточно вкусной кухней и доступными ценами.
Накинув на вешалку рядом со столиком белый пуховичок, я положила вязаную шапочку из синей пряжи и кожаные перчатки на свободный стул. Встряхнув длинными прямыми волосами цвета тёмного каштана, я поправила трикотажное платье изумрудного цвета, не доходящее до колена чуть более шести сантиметров. Развязав тёмно-синий тонкий шарфик, я оставила его на шее. Удобно расположившись за столиком, я заказала подошедшему официанту чашку капучино и огляделась.
В десять часов утра в кафе было немноголюдно. Среди посетителей были русоволосый, давно не стриженый, худой парень в широком полосатом свитере, в очках, сидевший за столом у противоположной стены, полностью уткнувшийся в свой ноутбук (в кафе раздавался бесплатный Wi-Fi), на столе громоздились чашки из-под кофе, штук пять или шесть; грузная пожилая женщина с пуховой серой шалью на плечах, занявшая место за столиком возле входа в зал. Поставив огромную тканевую сумку прямо на стол, она громко хлебала горячий чай и, по всей видимости, ожидала здесь свою сестру (эта деталь была не раз озвучена женщиной на всё кафе в хлипкий кнопочный телефон в разговоре с этой самой сестрой). Посредине зала за центральным столиком разместилась компания из трёх девушек, не особо обременённых интеллектом, если судить по их внешнему виду и поведению. Подобных обсуждений я сама не терплю, но эти девушки настолько неприкрыто демонстрировали отсутствие элементарного воспитания, что привлекли моё внимание и вызвали молчаливое неодобрение. Девушки были, как говорится, на всякий вкус и цвет – светленькая, тёмненькая и что-то среднее между ними. Они гордо выпячивали поднятые пуш-апом груди, сверкали дешёвой бижутерией на анорексичных пальчиках, китайскими подделками смартфона одного известного бренда и псевдо светскими манерами. Я не совсем понимала, на кого было рассчитано данное зрелище, но немного поразмыслив, пришла к выводу, что это повседневное поведение девушек, не зависимо от того, когда и где они находятся.
Повторюсь, обычно мне нет дела до того, что делают и говорят окружающие. Собственно, этого же и я ожидаю от других людей. Но в это утро произошёл столь редкий случай моей вопиющей нескромности, когда я позволила себе прислушаться к разговору, который, несмотря на повышенную громкость, совсем не был предназначен для моих или ещё чьих-либо ушей.
– Женечка, как у тебя обстоят дела с твоим медвежонком? – в упор глядя на свою беловолосую подругу и пафосно растягивая слова, спросила брюнетка, помешивая соломинкой молочный коктейль. Пусть простит меня эта девушка, но, на мой взгляд, она выглядела несколько старше своих подруг. Чёрные брючки в обтяжку, сапожки на высоченных каблуках, красная кофточка с очень глубоким вырезом, длинные рукава которой были натянуты до самых пальцев, высокий конский хвост – прямо скажу, одета она была с претензией на вызывающий внешний вид. Но даже несмотря на это брюнетка изначально вызывала большую симпатию, чем её подруги.