Учись тонуть

– У них не было правил. Они, похоже, не замечали, что я другая. Дира приглядывала за мной. – Меган медленно кивнула. – Она меня любила.

Женщина за соседним столиком вдруг заделала меня острым локтем и даже не извинилась. Она ковырялась в стоящем перед ней салате блестящими от растительного масла пальцами. Ее компаньонка с шеей, чрезмерно обмотанной шарфами, разразилась гогочущим смехом. Мне показалось, что зал кафе вдруг заполнило море избалованных женщин, убивающих свое никчемное время. Приятно будет хоть на время сбежать туда, где даже у детей манеры получше.

– Значит, эта Дира была тебе как бы приемной тетей?

Настала пора расходиться. Я отыскала в сумке пятифунтовую купюру и подсунула ее под блюдце.

– Дира была колдуньей.

Это слово эхом раскатилось в тишине, которая по случайному совпадению возникла как раз в это мгновение. Будто сидящие в кафе вдруг услышали и ощутили нечто страшное. Но вскоре обмотанная шарфами женщина снова загоготала, болтовня вокруг возобновилась. Наверное, Меган пошутила.

– Повезло тебе, – сказала я, нашаривая под столом туфли, которые сбросила, чтобы дать отдохнуть ногам. – Я что угодно отдала бы за парочку колдовских заклинаний.

– Не отдала бы. – Голос Меган звучал натянуто. – Позднее одна девочка из интерната пропала. Та самая заводила, из-за которой я стала изгоем. – Меган подалась вперед. – Поиски вели по всей Южной Африке, но больше ее никто не видел. А через несколько месяцев у железнодорожной станции неподалеку от нашего дома нашли мешок с тазовыми костями. Оказалось, что они принадлежат пропавшей.

Слова Меган звучали диковинно, словно явились сюда прямиком из сказок, вызывавших радостный испуг у Зоуи.

– Когда это случилось, мы были в отпуске в Англии, но друзья написали нам, – продолжала Меган. – По деревне поползли слухи. Поговаривали, что, применив свое колдовство, это сделала Дира. Но наказали банду насильников из ЮАР. Им дали пожизненное. А мать той девочки сошла с ума. – Меган подняла на меня отрешенный взгляд. – В глубине души я до сих пор уверена, что виновата. Что Дира сделала это ради меня.

Самая маленькая из матрешек разбилась вдребезги. Яркие осколки фарфора разлетелись по всему ковру. Я взяла Меган за руку. Глубоко под обликом жены, секретаря и друга скрывался перенесший страшную травму ребенок.

– Ты сказала, что интернат находился в Южной Африке?

Она кивнула, не поднимая глаз.

– Так как же Дира могла иметь отношение к преступлению, совершенному на расстоянии сотен миль, в другой стране? Меган, это невозможно.

Она не ответила. Шум в кафе стих, женщины, сидевшие за соседним столиком, ушли, официантка собирала тарелки. У меня больше не было времени. Я встала и, надевая пальто, коснулась плеча Меган.

– У нас сегодня ужинает моя новая ассистентка. Не хочешь присоединиться? Я бы охотно познакомилась с Эндрю.

Немного помолчав, Меган подняла голову и улыбнулась.

– С удовольствием.

Я припарковалась возле школы и поспешила ко входу через игровую площадку. Лучи низко висящего осеннего солнца пробивались между ветками деревьев, длинные тени резали асфальт на полосы темноты и света. Как уживаются в Меган ее вера в залитый ярким светом мир науки, мир ее работы, и темные суеверия из далекого мрачного прошлого? Дрожа от холода, я нажала на кнопку звонка и, ожидая, пока мне откроют, засунула озябшие руки поглубже в карманы.

Миссис Филипс торопливо раскладывала по партам листки бумаги. Увидев меня в дверях класса, она кивнула и быстро прошла к картонной коробке, стоящей на ее столе.

– Я собрала все, что вам понадобится: учебный план, программу, понедельный график, учебники и методические материалы по каждому предмету. – Она похлопала ладонью по коробке. – Это здесь.

– Сделаю все, что в моих силах. – Я старалась не подавать вида, что ошеломлена объемом предстоящей задачи. – Элис боится, как бы не отстать.

Миссис Филипс стремительно зашагала по проходу между партами, продолжив почти расшвыривать бумагу.

– Она смышленый ребенок. Языки схватывает на лету. И опережает остальных. В некотором смысле в этом ее беда.

Я пропустила последние слова мимо ушей. Если школа не нашла способа справиться со смышленым ребенком, значит, даже к лучшему, если он уедет.

– Больше ничего не пропадало? – спросила я.

– Насколько мне известно, нет. – Миссис Филипс направилась ко мне и еще издалека начала улыбаться. – Теперь ваша девочка выглядит счастливее. – Она смотрела, как я поднимаю коробку. – Думаю, она в восторге от ожидающегося прибавления в семье.

Я не сказала о том, что еще не сообщила Элис о беременности, но вдруг поняла, что время пришло. Укладывая коробку в машину, я решила отложить разговор до окончания званого ужина. Я смогу все объяснить ей завтра.

Глава 9

Ботсвана, март 2014 года

Джип трясется на ухабах.

Неужели пса Джосайи убили, потому что он залаял и похитители испугались, что он переполошит всех? А вдруг они убьют и Сэма, если он заплачет? Я прижимаю тыльную сторону кисти ко рту, впиваюсь в нее зубами, прокусываю кожу, ощущаю вкус крови и тут соображаю: требуется время, чтобы завелись черви. Наверное, пес погиб дня два назад, когда бродяжничал по окрестностям в поисках приключений.

Деревня выглядит как любая африканская деревня среди ночи: ни электричества, ни уличных фонарей. Я сразу теряюсь. В хижинах, мимо которых мы проезжаем, тихо. Где мой медпункт, в темноте не разобрать. У одной из придорожных хижин светится квадрат окна. Я подруливаю к ней, спускаю босую ногу с подножки машины и наступаю в теплую лужу. Кровь? Собачья моча? Смотрю вниз: моя почерневшая ступня жирно блестит. Моторное масло.

Я стучу в дверь, а потом начинаю дубасить по ней кулаками. За моей спиной в машине хнычет Зоуи. Дверь открывает молодая женщина. За ней, сложив на груди покрытые татуировками руки, стоит мужчина. Из-за его плеча выглядывает старуха, на ее морщинистом лице настороженность. Между взрослыми просовывает голову мальчишка в школьной форме. Мерцающий свет керосиновой лампы над головами этих людей выхватывает из темноты плакаты с автомобилями, висящие на темно-зеленой стене.

– Мне нужно к вождю Момотси. Вы можете сказать, где он живет?

Мужчина проталкивается вперед, берется обеими руками за дверные косяки и вскидывает голову в беззвучном, но недовольном вопросе.

– Мой ребенок пропал.

От этих страшных слов наступает осознание реальности происходящего. Окружающий мир резко накреняется, старуха поспешно шагает вперед и берет меня за руку. Ее холодные пальцы сильны, глаза блестят под веками без ресниц, тысячи морщин пересекают щеки. Как у колдуньи. Ужас трепещет у меня во рту. Старуха улыбается и манит к себе молодую женщину. Зовет ее выйти вперед, наверное, чтобы переводить. Молодая беременна, срок большой. Вероятно, она одна из наших пациенток, потому что узнает меня. А потом обхватывает обеими руками свой живот и мотает головой. Боится, как бы беда с моим ребенком не перешла к ней?

За моей спиной в джипе начинает отрывисто и громко вскрикивать Элис. Как неисправная автомобильная сигнализация, без всякой причины. Я бросаюсь к машине, падаю на переднее сиденье и притягиваю Элис к себе. Вскрики прекращаются так же внезапно, как начались.

Шаркая ногами, старуха идет вслед за мной, за ней бежит мальчик. Она кладет худую руку на дверцу джипа, узкий бисерный браслет скользит по запястью и тихонько звякает, ударившись о металл.

– Кгоси Момотси, – старуха указывает на дорогу, а потом поворачивается к мальчику и что-то быстро говорит ему на тсвана, тот кивает и бросается бежать, жестом приглашая меня за собой. Я завожу машину, старуха убирает руку с дверцы. Удаляясь, она становится просто пожилой женщиной, усталой и согбенной, возвращающейся к своему дому и своей жизни, прочь от нашего несчастья.