Страница 4 из 37
И по статистике, тридцать-сорок процентов женщин не испытывают оргазм или получают его крайне редко. Я, видимо, одна из них. С Томом я получаю оргазм через раз. Но, увы, чтобы его не обидеть – приходиться симулировать. А когда секс не заладился с самого начала, то и симулировать нет никакого желания. Такое происходит. И это злит Тома. А я почему-то боюсь объяснить ему, что он делает не так.
Если раньше наши прелюдии растягивались на долгие десятки минут, то с каждым разом, когда мы узнаем друг друга все ближе – это время неумолимо сокращается.
Спустя почти год наших отношений, секс стал как дело обыденное. Для моего партнера перестало быть важным моё состояние перед сексом. Он просто приходит и берет то, что положено ему по праву. А иногда и вовсе «заберется» на меня, как на Эверест, и удовлетворит свое мужское эго, оставив меня тихо и, как можно беззвучнее, плакать в подушку от обиды и несправедливости. Я же всегда выполняю свою часть прелюдии, вылизывая, словно леденец, его член. А он даже и пальцем не дотронется до моего огня между ног, думая, что и от этих фрикций с его половым органом, я вполне возбудилась.
На этой почве у нас с ним в последнее время все чаще происходят ссоры. Том приходит домой нервный и уставший, и просто тихо – а порой и жестко – вторгается в меня, а затем после нескольких дерганых движений, отворачивается и засыпает. Даже не поцеловав на ночь и не пожелав сладких снов. Наивно, знаю. Но я так привыкла к этому.
Но все же и на моей улице случается праздник. Бывают дни, когда Том сама нежность, ласка, забота и любовь. И в эти дни я просто бываю счастлива. В эти дни я испытываю оргазм.
А Мел…
В общем, многие лучшие подруги обсуждают свои личные отношения, и мы – не исключение.
Зато теперь я практически все знаю о Нике и его сексуальных пристрастиях. А так же о размере его члена, и о многочисленных оргазмах подруги. Это и заводит, и заставляет завидовать. Да, черт возьми, я завидую!
Мелисса чуть ли не по пять раз на дню получает «мощнейший оргазм в своей жизни» и уже знает около двадцати разных поз – десять из которых её любимые!
А еще она любит его. Любит Ника. И она признается мне в этом. И я рада за нее. Действительно рада.
***
Мы все чаще проводим время вместе. Вчетвером. И это рождество, спустя год знакомства с Томом и Ником – мы решаем провести вместе.
За эти рождественские каникулы любовь Ника и Мел начинает мозолить глаза. В то время, как наши отношения с Томом медленно идут на убыль. Из-за чего это происходит, никто из нас даже не решается предположить.
Все рушится в довольно холодном январе, за пару дней до моего двадцатитрёхлетия. В порыве очередной ссоры на пустом месте, Том роняет в мою сторону слишком оскорбительное слово, отзвуки которого зависают между нами в пространстве и выкачивают весь воздух из моих легких.
Фригидная.
Оно режет слух и нервы. А слезы уже обжигают щеки.
Фригидная.
Так говорить о девушки, которую любишь? Разве можно бросаться таким словом? Да прямо в лицо? Словно хлесткая пощечина.
Фригидная.
Том понял свою ошибку, но слишком поздно. Я уже неслась по улице, на ходу застегивая пальто, под которым скрывалась лишь тонкая ткань домашней туники и такие же тонкие леггинсы. А на ногах домашние тапочки. Холодно. Но сейчас холод не так важен. Сейчас вообще ничего не важно. Сейчас больно.
Дрожащими от холода - и не только – руками, достаю из кармана пальто телефон. Схватила его на автомате, когда убегала. По-хорошему, его бы нужно отключить или выбросить, но увы, не могу.
Звоню Мел, но трубку никто не берет. Тогда ловлю такси и еду куда глаза глядят, а точнее куда денег хватит. Деньги так же нашлись в карманах пальто. И плевать, что таксист косится на мои ноги в милых ушастых тапочках и тоненьких леггинсах. Я протягиваю ему купюры, когда выхожу возле неприметного кафе. Хмыкнув, водитель качает неодобрительно головой и уезжает, оставив вихрь снежинок, вырвавшихся из-под колес его машины. Плевать на его реакцию.
Захожу в кафе, ловя на себе удивленные взгляды. И на них мне плевать. Слишком пусто внутри, чтобы выдавить из себя хоть какие-то эмоции. Мир покрылся серой пеленой, словно пылью – и не продохнуть. Каждый вздох дается с трудом. Чувствую, как подступает истерика. Не хочу. Но не могу. Не могу сдержаться.
Всхлипы прерывает трель мобильного. Уже, наверное, тридцатый звонок. Но я не беру трубку.
Взглянув на экран, понимаю, что будет лучше, если я все же отвечу, иначе моя подруга перевернет полгорода в поисках меня. Горько усмехаюсь. А слезы рвут горло, раздирает его, обжигают. Странная реакция организма, вроде льются слезы из глаз, а кажется, что через горло из самого сердца.
Мелисса приезжает минут через двадцать, хватает меня под руку и волоком тащит к себе домой. Там я вдоволь кричу и рыдаю, не смущаясь ничьего присутствия. Мел понимает. Она всегда понимает.
- Если вдруг, тебе чуточку станет легче, - тихо произносит подруга, медленно водя по моему вздрагивающему плечу, - то мы с Ником тоже поругались.
- У вас-то что не так? – слова даются с трудом, а голос сиплый и убитый.
И Мелисса начинает мне что-то рассказывать, но я не вдаюсь в суть, не понимаю ни слова, просто механически киваю, шепча что-то в ответ. Моей израненной и ущемленной душе нужен покой, а не новый груз боли и слез. Уже чужих слез. Теперь я успокаиваю подругу, нашептывая ей, что у неё-то с Ником точно все будет хорошо. Он ее хотя бы не называл фригидной.