Любовники

Целых два месяца я пыталась собрать себя воедино. Училась дышать заново, чтобы при каждом судорожном вздохе не хотелось выплюнуть собственное сердце. Вновь училась жить, не терзая по ночам подушку, вгрызаясь в неё зубами, чтобы не выть в голос. Я честно старалась. И это было чертовски тяжело.

Тем более, что Том не оставлял меня в покое. Он пытался связаться со мной всеми возможными способами: через родителей, друзей, знакомых. Но никто из них не знал, где я и что со мной. Даже родителям я так ничего и не сказала. Лишь спустя неделю позвонила на домашний – и то, когда все были на работе – оставив сообщение, что со мной всё хорошо и не нужно переживать, искать меня. Да, это было эгоистично с моей стороны, но иначе не могла. Мне нужно было время всё это переварить и не потонуть в собственном отчаянии. Поэтому я просто пропала для всех и вся, ушла в тень, зализывая душевые раны.

А спустя два месяца Том всё же нашёл меня.

Это был жаркий летний день, когда солнце нещадно палило голову, вынуждая всех, кто рискнул выйти в такую погоду на улицу, прятаться под широкими полями шляп, навесами магазинов и под зонтами многочисленных летних кафешек. В одном из таких кафе я и остановилась, чтобы смочить горло прохладительным напитком. Это было уже третье заведение, где я – и не только я, а также ещё с десяток местных жителей – пряталась от изматывающей жары. Такими темпами до работы я доберусь ближе к обеду.

Сегодня был ровно месяц, как я устроилась на работу в местную турфирму, которых в этом, довольно небольшом, городке было достаточное количество. Сперва я сомневалась, что такие услуги популярны среди местного населения, но за месяц работы продала около двадцати горящих путёвок и сразу же поменяла своё мнение. Я быстро влилась в чисто женский коллектив, но ни с кем сдружиться даже и не пыталась.  С меня хватило «подруг». Больше я такую ошибку не допущу.

В душное помещение, которое даже кондиционер не спасал, заходила с особой неохотой, едва не споткнувшись об порог. Сегодня мне особенно не хотелось на работу. И надо было послушаться свою интуицию, позвонить начальнице и сослаться на болезнь или найти ещё какую-нибудь причину, лишь бы не появляться здесь и не видеть прямо перед собой спину того, кого ожидала увидеть меньше всего. Точнее вообще никак не ожидала.

Надо же, даже спустя два месяца я всё ещё узнаю его даже со спины. И как назло память подбрасывает моменты, как та же самая спина напряжённо замирает, а бёдра до этого ритмично двигающиеся между чужих женских ног, останавливаются. Точно также медленно Том оборачивается в мою сторону, а я и не знаю, смеяться мне или плакать от сложившейся идиотской ситуации.

Старые раны, которые как оказалось, ещё и не успели зажить, вновь располосовали сердце. Черт, это больно! И ведь теперь даже уйти незаметно не получится: взгляд Тома уже поймал в свои сети и теперь не отпустит. Как глупо трепыхаться, когда попалась.

- А вот и она! – радостный голос Ханны стал последним гвоздём в крышку моего гроба. – Я же говорила, что Алексия скоро появится…

Но её весёлое щебетание уже никто не слушал. Том осторожно, словно опасаясь, что я в любой момент могу сделать что-нибудь сделать из ряда вон выходящее, поднялся со стула и умоляюще прошептал:

- Лекс, давай поговорим, прошу тебя.

Ханна тут же замолчала и теперь переводила удивлённый взгляд с посетителя на меня и обратно.

Я же вцепилась в многострадальную бутылку, холодящую сведённые судорогой пальцы, словно в последний оплот и не знала, что делать дальше. Два чёртовых месяца коту под хвост!

- Алексия? – настороженный голос Ханны доносился будто сквозь вату. – Всё в порядке? Этот молодой человек искал тебя. Он сказал, что твой жених…

А вот это зря. Ужалила взглядом своего «жениха» и посмотрела на поднявшуюся из-за стола коллегу.

- Всё нормально, - выдавила из себя и не узнала свой голос: настолько сиплым и скрипучим он мне показался.

- Уверена?

В ответ лишь кивнула и развернулась к двери.

- Я сегодня возьму отгул. – Бросила через плечо, ощущая тяжёлый взгляд Тома, упиравшийся в спину. - Предупреди миссис Леттингер.

- Хорошо.

Оставив позади недоумевающую Ханну, толкнула стеклянную преграду и вышла обратно под беспощадное солнце, которое сейчас показалось даже милосерднее, чем чувства, разрывающие изнутри грудную клетку. Мне нужно было «держать лицо», но маска высокомерной стервы, которую я пыталась примерить в последнее время потекла словно воск, тающий под солнечными лучами.

- Лекс…

Он подошёл слишком близко, заставив дёрнуться. Все чувства обострились и не на шутку всполошились, ощетинившись на нарушителя личного пространства. А внезапно раздавшееся шипение спалило к чертям ещё несколько десятков моих нервных клеток. Холодная жидкость брызнула в разные стороны, попадая на блузку, и делая её из полупрозрачной в практически прозрачную. Светло-серая юбка так же обзавелась некрасивыми влажными пятнами, которые, в принципе, достаточно быстро высыхали. Чего не скажешь о верхе моего рабочего наряда. Промокшая ткань выставила на всеобщее обозрение верх от нового комплекта нижнего белья, купленного совсем недавно. Тонкое кружево так хорошо сочетающееся с белой блузкой, сейчас практически ничего не скрывало, вызывая жгучее желание прикрыться.  

- Твою ж мать! – выругалась, стряхивая остатки воды с рук.

Это надо же было так сжать бутылку, что крышка не выдержала и вылетела точно пробка из шампанского. Скорее всего, я просто не до конца её закрутила, вот и получила фонтан. Зато прохладилась.

- Лекси!

Прикосновение Тома к плечам обожгло не хуже раскалённого железа.

- Не трогай меня! – рявкнула так, что пара прохожих недоумённо оглянулись. Пришлось послать немного нервную извиняющуюся улыбку. И только после того, как свидетели небольшого срыва скрылись за поворотом, смогла обернуться к собеседнику. – Никогда больше. Не трогай меня.

‍