Любовники

- Зачем это надо было? – без предисловий, бесцветным голосом спрашиваю я, когда прогибается кровать под весом парня.

- Любимая, прости, - Том нежно – даже чересчур, – целует меня в плечо и ложится рядом. – Я не думал, что для тебя это так…

- Как? – вновь спрашиваю я, когда он запинается.

- Неправильно. – Том все же находит, что ответить. – Это же, Ник. Тебе не стоило так остро реагировать на данную ситуацию. Он никогда не причинит боль ни мне, ни тебе. Слышишь? Никогда.

Закусываю губу, чтобы не рассмеяться. И не заплакать. И не закричать. Одновременно. Как же сейчас он ошибается.  Хочется развернуться и высказать ему все, что терзает меня. Раскрыть глаза, унизить, растоптать, сломить.  Но я только молчу. Пусть думает, что я уснула. Или обиделась. Все равно.

Когда Том тихо сопит мне в ухо, опутав плетью своих рук – я пытаюсь выбраться из его западни. Мне душно. Мне жарко. А еще мне нужен воздух. Желательно, пропитанный никотином и запахом Ника.

Босыми ногами ступаю по паркетному полу, стараясь не шуметь. Три часа ночи как-никак. Весь дом спит. Том в отведенной нам с ним комнате, а Ник с Мел в спальне.

Крадусь мимо, даже затаив дыхание, и пробираюсь в кухню, откуда есть выход на балкон.  Осторожно открываю дверь и ежусь от холода. Балкон застеклен, но окна все открыты на распашку.

 В темноте вычерчивается силуэт.  Замираю и завороженно наблюдаю за маленькой красной точкой, которая путешествует сверху вниз, и обратно, разгораясь чуть ярче и освещая лицо.

Несколько мучительно долгих секунд проходит, прежде, чем я вырываюсь из своего ступора, своего временного помутнения. И снова хочется развернуться, и уйти. И снова я допускаю ошибку, делая все наоборот.

- Поделишься? – в тишине мой голос кажется скрипучим и мерзким. Передергиваюсь от его звучания.

- Нет, - следует в ответ. Не резко. Не грубо. Но ощутимо.

- Почему? – стараюсь скрыть раздражение и досаду, но получается плохо.

- Тебе это не нужно. – И снова бьет в цель. Метко. Четко. Без промаха.

- А тебе?

- А мне нужно.

Усмехаюсь. Самоуверенный. Спокойный. До беспринципности, до бешенства, разгорающегося внутри.

- Мел знает? – пытаюсь вести разговор, все сильнее натягивая собственные нервы.

- Думаю, догадывается, - Ник выпускает дым из легких, растворяя его в ночном воздухе. Его спокойствие душит меня. Бесит.

- Почему не расскажешь? – держусь из последних сил, но слова уже просачиваются сквозь плотно сжатые зубы.

- А смысл?

- Она же твоя девушка. – Не выдерживаю. Возмущаюсь. Злюсь.

- Она и твоя лучшая подруга. – Хлестко бьет в ответ. И ведь попадает. Задевает за живое. - Так расскажи ей сама.

- Что рассказать? – стараюсь говорить уверенно, чтобы голос не дрогнул. Получается так себе.

- Что хочешь. – Ник даже не смотрит на меня, когда произносит эту фразу, поэтому я не могу дать точного ответа, что он имел в виду.

Он играет со мной? Однозначно. Ведь он и сам должен понимать двусмысленность своих слов.

- Тогда и ты расскажи Тому об этом, - делаю выпад в ответ.

Делаю несколько шагов по направлению к нему, намереваясь выхватить из рук тлеющую сигарету, но Ник выше меня, сильнее, быстрее. Он уже разгадал мои последующие действия, поэтому, когда оказываюсь рядом с ним, то лишь уныло наблюдаю, как маленький огонек уносится за пределы балкона, в никуда. Вниз. В темноту.

Не выдерживаю и тяжело вздыхаю. Я действительно хотела эту сигарету. Хотела вдохнуть отравленный никотином дым глубоко в легкие. Хотела почувствовать, как яд потечет по венам. Но этого не случилось. Увы.

 И только сейчас замечаю, что нахожусь слишком близком к нему. Чувствую его дыхание у затылка. Та тонкая грань, что разделяла нас и отталкивала, вдруг стирается. Срывается и падает куда-то вниз, вслед за тлеющей сигаретой.

В темноте, не понятно, как, но мы оказываемся на кухне. Схожу с ума от его прикосновений. Не нежных, а грубых и достаточно болезненных, словно он пытается разорвать меня на куски, раскрошить, сломать, измять как бумажную куклу.

 Не боюсь, что нас могут застукать. Я уже сорвалась. Это безумие. Нахожу губами его губы и жадно впиваюсь в них. Привкус табака сливается с привкусом металла. Я снова кусаю его губы в кровь, слышу, как он рычит в ответ. Это не просто секс от-нечего-делать, это жестокая животная страсть, которая разрывает нас изнутри, уничтожает.

Оказываюсь на столе, мысленно поблагодарив Мел, что она ничего не оставила на нём. Даже мимолетная мысль о лучшей подруге теряется в пучине дикой страсти. Мой разум затуманен. А тело желает лишь одного. Ника.

Как последняя шлюха, раздвигаю ноги, обхватывая ими торс парня и притягивая ближе. Руки беспорядочно перемещаются по его голому телу - плечам, прессу, - снимая и царапая. Выгибаюсь навстречу его рукам и губам. Шумный стон вырывается из груди, когда его рука находит возбужденный сосок и оттягивает его, перебирает пальцами, сжимает.  А потом в ход идут зубы. Едва вскрикиваю, когда Ник прикусывает второй сосок. Это просто смертельное наваждение.

Никакой нежности. Лишь дикость. Лишь безумие.

Стягиваю с него пижамные штаны вместе с бельем и зажимаю его возбужденный член ладонью. Полу-стон, полу-рык вырывается из горла Ника. А я больше не могу сдерживаться, мне нужно это сейчас. Чтобы окончательно уничтожить себя.

Даже не снимая трусиков – лишь отодвинув промокшую насквозь ткань в сторону – направляю член Ника и ввожу в себя. Всего на секунду мы замираем, а потом начинается бешеный темп. Он вдалбливается в меня, как тогда – будто с отчаянием и безысходностью. Но есть еще и какая-то ярость в его движениях. Будто он выплескивает всю накопившуюся у него внутри злость, выталкивает это резкими и рваными движениями. Передает мне.