Страница 85 из 95
- Нет. Тебе за руль завтра. Не пей больше, пожалуйста.
- Пойду за добавкой.
- Я тебя прошу, не ходи. До Нижнего – четыреста километров, ты что, поедешь с бодуна? Или ты все-таки никуда не поедешь? – Юлия, склонив голову на бок, смотрела на него с надеждой, что сейчас он скажет «да и черт с ней, с работой, черт с ним, с Нижним, меня там ничего не держит», но тот лишь, поднявшись с дивана, безнадежно сел на него назад.
- Ладно, как хочешь. Не пить так не пить.
- И, кроме того, здесь мой отец, здесь две моих сестры, которых я тоже не могу просто так вот взять и бросить. Вдруг им понадобится моя помощь, а я буду далеко?
- Юлька, так многие живут, и от родителей уезжают, и от…
- Не могу я, понимаешь? – Камелина встала. – Я тебе уже подробно объяснила, назвала тысячу причин, почему я не могу покинуть Серые Воды. Я не смогу жить в другом городе. Я там буду как птица в клетке. Как рыба, выброшенная на берег.
- У тебя день рождения когда, кстати?
- Двадцатого марта, - ответила Камелина.
- Ага. Рыбы. Символично: рыба не может покинуть Серые Воды!
- Тебе смешно, а мне плакать хочется. И я, наверное, свое желание исполню.
- Это не шутка, просто символично. Глупый был вопрос, согласен. Тем более, ты сама себя с рыбой сравнила.
- Ну хорошо, пусть я рыба, сравнение верное – если переселить меня в другой город, это будет аналогично тому, как если бы меня вынули из моего озера. Или реки.
- Я могу в область вернуться, я же не из самого Нижнего родом, город, где я вырос, называется Красные Баки. Может быть, тебе в них будет легче?
- Не знаю. Не думаю. Очень сомневаюсь. Но про город твой почитаю, конечно, в интернете, может, он меня заинтересует. И все равно это не значит, что я захочу там жить. Хочешь еще чаю? – спросила Камелина. – Или кофе, может? Вообще, есть хочешь? Обед готов, просто на шесть человек его бы не хватило.
- Не хочу. Вообще ничего не хочу, кроме того, чтобы ты уехала со мной.
Камелина снова села рядом с ним на диван, обняла и нежно прошептала на ухо:
- И я ничего не хочу, кроме того, чтобы ты остался здесь.
Спала она очень поверхностно, ворочалась, часто просыпалась, что-то бормотала, ей казалось, что рядом кто-то стоит, кто-то ползает по ней, вроде мыши. Проснувшись окончательно, Юлия первым делом посмотрела на будильник. Без десяти восемь. Может, вставать пора? Хотя бы приготовить ему на дорогу что-то вкусное…
Но Леонида в комнате не обнаружилось, как и его раскладушки, которую он привез со съемного дома в Комрихе. Естественно, не было за окном и его белой «девятки». Но как же так, он не мог просто взять и уехать, даже не попрощавшись… Сомнение ее подтвердилось – к дверному косяку была приколота кнопкой записка «Уехал за вещами. Отъезжаю около 13:00».
Пока она одевалась, умывалась, чистила зубы, Леонид вернулся – тихо, не говоря ни слова, прошел в комнату и уселся за стол.
- Доброе утро, - бесцветным голосом приветствовала его Юлия. – Чай, кофе?
- Давай кофе… впереди дальняя дорога, да и запах, если он вдруг остался, перебьет.
- Тебе приготовить что-нибудь поесть на дорогу?
- Не знаю, если не лень, то приготовь.
После прошедшего в тягостном молчании скудного завтрака – кофе и какие-то несуразные булочки, продававшиеся в «Ритме», магазине на Рыбацкой, Леонид решил переложить вещи в багажнике так, чтобы машина не заваливалась на бок на поворотах: в Комрихе он свое барахло покидал в машину в спешке, и слева нагрузка была сильно больше, чем справа. Камелина, впрочем, поняла все по-своему, и едва он подошел к машине, выскочила из дома и кинулась ему на шею.
- Как ты так! Ты даже попрощаться со мной не можешь? – Голос дрожал, еще одно неосторожное слово – и она разрыдается.
- Да я никуда еще не еду, Юль, я вещи в багажнике переложить хочу, на поворотах машина кренится, - отстраняя ее от себя, сказал он. – попаду еще в аварию, что вот делать будешь?
Юлия молча вернулась в дом. Он распределил свои сумки более подобающим образом, покурил и тоже пошел за ней. Было уже почти десять утра. Утро стояло блеклое – не пасмурное, не солнечное, какое-то бесцветное, неприятно сырое и ветреное, хотя и теплое.
Камелина, сидя за своим ноутбуком, листала какие-то длинные списки.
- Вот, смотри, - сказала она, когда Леонид подошел к ней. – Оператор станка продольной распиловки. Или, по-простому, рамщик. На ленточной пилораме. Учатся этому за три-четыре дня. Зарплата – от пятнадцати тысяч. Тебе мало? Или… может, ты не можешь работать рамщиком? Иркин бывший – тот, который журналист – когда-то тоже на пилорамах работал, но у него спина больная, ему там нечего делать…