Год совы

- Ну, знаешь, ты могла бы и мне с такими вопросами позвонить! – Юлия огорченно скомкала салфетку. – Зачем обсуждать это с мужиками? Чтобы тебя начали воспринимать как бесчувственный манекен?

- Но он же не начнет, - спокойно возразила Иветта, - это я точно знаю.

- Откуда ты это точно знаешь?

- Я с ним, знаешь ли, жила. Ну, не постоянно… Но большую часть времени проводила с ним. Четыре с половиной года. Это много. Я его знаю и точно так же знаю, что он мог бы мне объяснить, все ли со мной нормально, потому что он знает меня.

Глядя на них, Ирина томно вздохнула и уставилась в чашку с недопитым кофе. «Хочет что-то сказать, да боится, что я на нее налечу» - подумала Юлия.

- Юль, - очень спокойным тоном произнесла Ксения, - давай по существу решим этот вопрос. Ветка большая уже девочка, сама сообразит, с кем обсудить свои проблемы.

- Просто  я знаю, что Ахмелюк вотрет ей – это, якобы, нормально, и начнет подминать ее под себя.

- Ты себя-то с Ахмелюком не путай, - вмешалась Ирина, - Ахмелюк – не манипулятор. Юль, мы не говорим, что то, что ты умеешь вертеть людьми как захочешь – это что-то плохое. Главное, чтобы ты не использовала это в плохих целях. Но, я тебя прошу, не надо распространять это на нас.

- Самое смешное, что Ахмелюк действительно так и сказал: это нормально, - вздохнула Иветта, - но только вот он это объяснил абсолютно понятно и аргументированно. Потом, какая разница, что он мне сказал на этот счет? Костя – овуль. Я что, должна рыдать и убиваться по человеку, который меня считает инкубатором для «продолжения рода»?

- Ну, ты, конечно, не должна… - начала Юлия, но Иветта подняла палец в знак незавершенности своей речи.

- Юлька, ты сама говоришь, что чувствовать тепло можещь ко всем, но покажешь это только тем, кто тебе как-то близок. Мне, как оказалось, еще легче, потому что я к этому типу после этой его истерики с находкой моей медкарты остыла разом и внезапно. Что бы Ахмелюк ни сказал, может, он бы удивился, он-то тоже от меня такого не ожидал – это мне только во благо, потому что я заранее знаю, что не вернулась бы к нему. Пусть катится колбасой в Керыль, в Псков, куда он там еще собирался – лишь бы от меня подальше. Мне его брат-гомик гораздо приятнее, чем он. Гомики хотя бы не ломают людей в пользу своих хотелок. И не закатывают им истерики, если эти люди оказываются не такими, какими хотели эти гомики, это ничем не лучше.

- А вообще-то, ты права.

- Он сказал, что я не женщина, что я бесполезный кусок мяса, что он таких, как я, отправлял бы в государственные бордели для солдат. И ты еще считаешь, что я должна испытывать к нему хоть какие-то теплые чувства? А почему он тогда не пушечное мясо? Таких дебилов, которым интересно только размножаться, а кто того не может или не хочет, за людей не считают, мне лично в случае войны было бы ни капли не жалко. Всех жалко, даже зэков из штрафбатов. А этих – не жалко. – Иветта залпом допила остывший кофе. – Живет, как навозный червь. Жрать, срать, плодиться. Больше ничего не нужно. Тьфу. Тошнит. Да что мы все обо мне и об этом придурке? Расскажи о себе лучше.

- А что мне рассказывать? – спросила Юлия. – Ну да, тебе, наверное, Ирка уже сдала меня.

- Что ты за глупости несешь? – возмущенно спросила Ирина. – Никого я никому не сдавала.

- Да шучу, няш, шучу. Если бы мне было что скрывать, я бы так не сказала, но мне-то нечего.

- Ну и кто он? – внимательно уставилась на нее Ксения.

- Да так. Просто чувак. Но он не местный, что немного усложняет дело… впрочем, какая мне разница? Мне человек приятен, какое мне дело, откуда он?

- Ты как с ним познакомилась-то? – спросила Иветта.

Камелина совершенно по-девчоночьи захихикала, как школьница, запавшая на гопника-десятиклассника, который уже успел дефлорировать половину сверстниц.

- В супермаркете. Он сюда приехал с другом и его девушкой, она любит готовить, написала им список из кучи пунктов. Они перед витриной стоят и тупят, не понимая, что это за слово – я объяснила, что это приправа такая. Купили и убежали, даже спасибо не сказали. Ну, тот, который без подруги, меня потом отловил возле «Новой радуги» и предложил подвезти до дома, сказал еще, что там Кумашин расшумелся. Решила, лучше не рисковать, согласилась.

- Этим ты больше рисковала, - Ксения покачала головой, - а вдруг он маньяк-гастролер?

- Всех в разных гадостях подозревать – с ума сойдешь. Я ему, конечно, объяснила, что пусть даже не пытается, найдут его в тот же день, я знаю, кто он и как на него выйти. Но он ничего плохого и не намеревался делать. Отвез меня домой, мы разговорились, потом пришел в гости, вытащил гулять в промзону…

- В промзону? Мадам, да вы знаете толк в извращениях, - засмеялась Иветта. – В ресторан там, в кафе хотя бы, в клуб… Да хоть на Кувецкое поле, но в промзону?

- А что нам Кувецкое поле, если мы и так на нем живем и все там знаем? Тем более, ты знаешь мой вкус в мужчинах. Я от твоей ошибки застрахована, так как если бы ко мне начал подкатывать уже не твой, слава шишке ВИДа[1], Костя, я бы его раскусила и жестоко отшила за час. Причем отшила бы так, что он бы ревел как побитая потаскуха, а наутро в геи подался. Ты, Ветка, романтичная чрезмерно. Это тебя и сгубить может, будь осторожна.