Страница 23 из 95
Высыпав наконец из себя эту тираду, Букарев прикрыл глаза – закружилась голова. Поплавок наконец дернулся и резко пошел ко дну. Руки среагировали чисто аппаратно, вершинка удилища согнулась в дугу, и спустя несколько секунд на песке уже трепыхалась толстая, с запавшими от жира оранжевыми глазами серебристая рыбина – самая типичная добыча рыбака на Укмети, плотва обыкновенная.
- Нормальная такая, - цокнул языком отец. – Давно мне таких не попадалось. Эту даже и вялить не надо, можно на уху пустить. Уху будем варить?
- Да не знаю. Можно, конечно…
- Что ты все «не знаю» да «не знаю»! Определись уже!
- Не будем, - отрезал Букарев. – Я думал часам к одиннадцати домой вернуться. Деньги заканчиваются, надо бы заказ поискать и в издательство позвонить.
- Разумно. Все разумно, кроме остального твоего поведения.
- Ну опять? Я же все объяснил, бать, чего и почему.
- Да потому что не поймешь, что из вас при таком раскладе вырастет. Мой вариант проверенный хотя бы, а ваш…
- Твой на момент твоей молодости тоже был непроверенный. Мир же не рухнул?
- Так в мое время и…
- Знаю, знаю. И нечисти голубой всякой не было, и мужики с бабами не перемешивались. Бать, вот поверь мне: этим занимаются только те, у кого на это действительно есть какая-то причина. Они бы и раньше занялись, да посадили бы или гопы убили. Кому это не надо, тот бабой из мужика не станет.
- Вообще, конечно, тут ты прав: на ровном месте человек дурью маяться не станет. Ну а у тебя-то какое место неровное?
Снова здорово. Дискуссия пошла по кругу.
- Так а со мной что не так? Я с мужиками сплю? Пол поменять хочу? – скривился Букарев. – Бать, ты совсем-то в извращенцы меня не записывай уж, обидно, блин.
Отец почему-то замолчал и уставился на поплавок, который вяло покачивался из стороны в сторону – это означало, что вокруг приманки ходила сытая мелкая плотва, дергавшая ее не столько с голоду, сколько из звериной жадности.
Вспомнился сон с Камелиной, которая своим неземным голосом уговаривала не потерять себя и не сломаться под гнетом требований к абстрактному мужику, которые какому-нибудь мужику конкретному могут быть вовсе не нужны, но геморрой создадут обязательно – чисто потому что «так надо», а кому надо – адепты религии «надо» объяснить, как правило, затрудняются. У Букарева был козырь: армия была уже позади, и не совсем бесславно, находились, правда, типы, утверждавшие, что звание ефрейтора дают обычно стукачам и привелегированным бездельникам, но обычно затыкались после утверждения, что Букарев просто стоял на должности старшего механика какой-то там аппаратуры, а это ефрейторская должность, рядового на нее поставить нельзя, вот и дали лычку, да еще дежурным по роте ходил периодически. Точно те же проблемы были у Егора Ахмелюка, несмотря на его очевидно более развитую маскулинность.
Он закрыл глаза. Откуда-то из тумана выплыли большие, как спелые вишни, темные глаза, томно смотревшие из-под густой челки, затем вырисовывались и остальные черты лица. Камелина, кто же еще. «Я тебе помогу» - одним взглядом говорила она ему, правда, Букарев не мог понять, как именно она ему поможет. Если только моральной поддержкой. Но сказать отцу, что найти мужество признаться самому себе в несостоятельности требований общества к абстрактному мужику тоже нужно – нельзя: отец, скорее всего, противопоставит – дескать, мужество нужно, чтобы эти свои нездоровые стремления заткнуть и быть мужиком по ГОСТу: если с лычками – так уж хотя бы младшим сержантом, смотреть футбол, любить бокс, старых западных рокеров или русский шансон, если рисовать – то пейзаж, портрет, баталию или другой какой мало-мальски мужской жанр живописи. Не придет же она, в самом деле, к его отцу и не начнет его расхваливать! Отец его на смех поднимет: скажет, подговорил эту дурочку, которая сама-то баба только в туалете, а не может даже картошку пожарить. Своих отсутствующих кулинарных способностей певица Ирина Камелина не скрывала и не раз говорила об этом в интервью разным местным газетам, которые неизменно задавали известный всякой популярной женщине вопрос: а что вы, мадам, на кухне сотворить горазды?
Потом откуда-то в голове всплыла непонятно зачем фраза «проблемы ефрейторов генерала не колышут!», а затем он дернулся и открыл глаза от толчка в бок. Отец стоял рядом и смеялся.
- Везде-то ты, зараза, дрыхнешь. На рыбалке стоя и то заснул!
- Я спал?
- Да ты минут двадцать уже стоишь залипаешь. Поехали-ка домой, вот что, Шишкин. Один хрен не клюет.
- Шишкин пейзажи рисовал.
- Ты бы тоже лучше пейзажи рисовал. Или резьбой по дереву занялся. Или в группе какой-нибудь играл, музыкантам твои замашки еще простительны. Ну или сам хотя бы пел. Вон та же Камелина из дома культуры, а ты чем хуже?
Изыди! Везде ты, долбаный ты призрак попсы в белом платье! В интернете достаешь, в торговых центрах ловишь, во сны лезешь, в отцовские наставления и то пролезла! Это и есть твоя помощь, Ирина Батьковна?
- Тем, что петь не умею. Играть ни на чем не умею. Учиться уже поздно. Бать, зачем менять, может, не хорошего, но что-то умеющего художника на плохого музыканта? Зачем заставлять сапожника печь пироги, а пекаря чинить сапоги?