Молочник

— Я всё слышал, Гарри! — всё ещё срывающимся из-за волнения на фальцет голосом попытался объясниться я. Слова было сложно подобрать, мысли путались, навалилась усталость, мышцы стали ватными. — Этот эльф признался в том, что пытался подставить тебя, чтобы посадить в тюрьму для волшебников, а когда не вышло — попытался убить. Он был сумасшедшим. Сумасшедших эльфов по закону принято обезглавливать или иным образом обездвиживать и сдавать аврорам. Рано или поздно он бы тебя убил.

— Так ты его… — сглотнул вязкую слюну Поттер, и посмотрел на меня вылезающими из орбит глазами, что из-за очков казались вовсе гигантскими.

— К сожалению, — тяжело вздыхаю.

— Чем это ты приложил Добби? — осторожно поинтересовался Гарри. — Какое-то тёмномагическое заклинание?

— Гарри, боевых и запрещённых заклинаний я не знаю, поэтому использовал то, что есть… Заклинание для стрижки овец. Я же фермер!

— А-а-а… Никогда не буду стричься при помощи чар, — тихо пробормотал парень.

— Слушай, Гарри, не знаю, как на подобное отреагирует администрация школы, но от Макгонагалл мне точно прилетит. Ещё скажут, что тёмный волшебник. Вон, как у тебя получилось из-за той шутки с кошкой. Давай мы никому не будем рассказывать о происшествии? Как говорится — нет тела, нет дела!

Гарри задумался, он нахмурил лоб.

— А что, эти эльфы действительно опасны? — с лёгким недоверием спросил он.

— Ещё как! — с жаром громко прошептал я. — Вам что, никто не рассказывал?

Поттер покачал головой в стороны, да так активно, что с него чуть не слетели очки.

— Мне наш староста рассказывал. Габриэль говорил, что эльфы очень сильные маги, которых из-за этого волшебники ограничили клятвами. Иногда они сходят с ума и превращаются в маньяков. Последний раз домовой эльф, который сумел обойти клятву, превратил в инвалидов около тридцати волшебников, прежде чем его сумели уничтожить авроры.

Я сглотнул вязкую слюну. Во рту как-то резко пересохло, хотелось пить, силы покинули меня, пришлось бороться с желанием прилечь на кроватку рядом с Поттером и уснуть. Голова кружилась из-за адреналинового отходника, кожа горела.

— Колин, а что ты про тюрьму для магов говорил? — спросил Поттер. — Вроде не было такого.

— Как же не было?! — сделал я большие глаза и рукой с зажатой палочкой поправил очки. После чего нервно оглянулся по сторонам. — Добби же сказал, что пытался тебя не пустить в школу. Для таких, как мы, маглорожденных и сирот — это прямой билет в тюрьму для волшебников сразу же после первого применения волшебства, даже спонтанного. Понимаешь? Нам до сдачи СОВ нельзя вылетать из Хогвартса.

— Понятно… — протянул хмурый Гарри. — Мне этого никто не объяснил.

— Мне тоже, — поджал я губы. — Пришлось читать юридическую литературу и разбираться в нюансах самостоятельно. Точнее, этим занимался папа. Кстати, я чего пришёл. Вот, Гарри, это тебе.

Я вручил Поттеру шоколадку.

— Спасибо, Колин, — протянул Поттер нейтральным тоном.

— Так мы договорились?

— А? — Гарри непонимающе посмотрел на меня. — А-а-а! Ты о происшествии. Я никому ничего не скажу, Колин. Спасибо тебе.

Наверное, это первый в истории случай, когда от убийства будут прикрывать за шоколадку.

— Я пойду, а то уже отбой.

— Ага, пока, Колин, — кивнул на прощание Поттер.

— Поправляйся, Гарри.

Из палаты я вышел настороже. Сегодня очередь дежурства Макгонагалл, очень не хотелось попасть ей на глаза и получить нереальной сложности и опасности отработку. Баллы фигня, у нас на факультете за ними никто особо не гонится. Хотя если лишиться сразу приличного количества, конечно же, придётся вытерпеть неприятный разговор. Но человеку, который занимается поставками продуктов с кухни — никто ничего серьёзного делать не будет, чревато. Я ведь могу заартачиться и послать старшекурсников самих таскать с кухни вкуснятину.

После убийства домового эльфа думал, что буду психовать, заливаться слезами, блевать, а на деле ничего подобного не было. Лишь духовная опустошённость. Словно до этого был полон эмоциями, но вдруг кто-то открыл кран, слил все эмоции, а их место заполнил серой бесформенной массой. Ещё было чувство удовлетворённости от понимания, что поступил правильно, как настоящий мужик. Была опасность в виде свихнувшегося эльфа — я её преодолел, помог людям, пусть рискуя собственной жизнью, уничтожил опасность. Иначе ничего не вышло бы. Обезвреживающих заклинаний не знаю, следовательно, задержать эльфа до прибытия авроров не сумел бы. Был единственный шанс — бить неожиданно и на поражение.

Правильно говорил поэт Бегемот:

Он стал, как резаный вопить

И на меня бросаться.

Пришлось его предупредить.

Пришлось их всех предупредить:

— Как вам не стыдно братцы…

Ублюдков трудно вразумить,

И я устал пытаться,

Пришлось их всех троих убить.

А как мне оставалось быть?

Я не умею драться…

(группа «Хуй Забей», Бегемот, он же Игорь Бажанов, «Не умею драться»)

Когда добрался до лестничного пролёта, вдруг все мысли вылетели из головы, поскольку услышал странный шорох. Я был настороже, поскольку не хотел попасться Макгонагалл. Из-за угла показалась рыжая макушка и голова гигантской змеи. Она была настолько огромной, что вызывала невероятный ужас — размером с ковш экскаватора. Я тут же направил в ту сторону палочку и на удачу выпустил заклинание, которое первым пришло в голову.

— Кристунте карнуа!

Не знаю, почему выкрикнул именно заклинание роста рогов у скотины, видимо, сказались тренировки. Эти чары в последнее время я очень много отрабатывал, мог воспроизвести их на автомате, как в принципе и многие другие фермерские заклинания из книги по уходу за животными.

О том, насколько удачным было заклятье, мне узнать не довелось. Последнее, что увидел, прежде чем погрузиться во тьму беспамятства — два огромных жёлтых глаза с вертикальным зрачком на змеиной морде…

Я распахнул глаза. В поле зрения попал белый потолок, нос улавливал запахи зелий, эти ароматы сразу навевали мысли о больничном крыле. Слегка приподняв голову, обнаружил ширму, которую опознал, несмотря на отсутствие очков. Сразу стало понятно, что с палатой не прогадал. Рядом был виден человеческий силуэт: седые волосы выбивались из-под белого чепчика, довольно низкий рост для взрослого человека в районе ста шестидесяти пяти сантиметров, длинное красное платье из жёсткого материала с белыми кружевами — всё это позволило безошибочно опознать школьную медсестру.

— Ты очнулся, Колин, — констатировала женщина.

— Дх-а…

Мой голос был хриплым, в горле был филиал пустыни Сахара. Тело было слабым, и я его плохо чувствовал.

Поппи Помфри тут же поднесла к моим губам большой фиал с зельем.

— Выпей всё, станет полегче, — стала она поить меня.

Зелье имело неприятный вкус, но из-за того, что сильно хотелось пить, к тому же рецепторы языка ещё не очень хорошо работали, я выпил всё до дна за один присест. Сразу стало немного легче, руки и ноги стало слегка покалывать, как бывает, когда отсидишь конечность, а потом к ней возвращается чувствительность.

— Что произошло? Где мои очки?

— Ох… — взмахнула руками медсестра. — Мальчик, ты только не волнуйся. Ты сейчас в больничном крыле.

— Спасибо, это и так понял. Как я тут оказался?

— Тебя принесли парализованным ещё в ноябре, — недовольным тоном ответила Помфри, но её недовольство было направлено не на меня.

— Парализованным? Как кошка завхоза? Но… Стоп, вы сказали в ноябре? А сейчас что?

Медик тяжело вздохнула: