Охотница

– Как вы меня нашли? – повторил Пётр Викторович. Он сидел на стуле в гостиной, а я устроилась в плетёном кресле напротив него. Женя села рядом и чуть сбоку, а Макс ходил по комнате туда-сюда, изрядно нервируя гостеприимного хозяина. Глаза Бошняка бегали следом за Максом, хотя, возможно, он просто избегал смотреть на нас.

– Через интернет, – хмыкнула я, закидывая ногу на ногу.

– Меня нет в интернете.

– Зато ваши приятели есть. Они-то вас с потрохами и сдали. Но не судите их строго, едва ли вы им объяснили точное положение дел. Ведь так?

Пётр Викторович помолчал. Потом попытался выпрямиться, чуть скривившись, и поёрзал на своём стуле.

– У вас тяжёлая рука, – пожаловался он, поглаживая пострадавший живот. – Ладно. Коль скоро я ещё жив и вы явились сюда всей компанией, полагаю, у вас есть ко мне какое-то предложение?

– Правильно полагаете, – хмыкнула я. Нет, я не устану восхищаться наглостью этого человека… – Вы одарили Женю и Максима прежде отсутствовавшими у них талантами и умениями. Проще говоря, душами наших с вами соотечественников. А теперь вы отпустите эти души обратно в наш мир. Полагаю, вы в состоянии это сделать.

– А взамен?

– А взамен вы останетесь в живых. Выгода очевидна, не так ли?

Теперь хмыкнул Пётр Викторович.

– Значит, я делаю то, что вы мне скажете, и за это вы меня просто не убьёте? Что-то не слишком честная сделка – вам всё, а мне ничего.

– Вообще-то это куда более честная сделка, чем вы заслуживаете, но у меня нет желания с вами торговаться. А потому не будем ходить вокруг да около. Вы не можете не понимать, что я – не единственная Охотница, которая идёт по вашему следу. И коль скоро я сумела вас найти, сумеют и другие. Я просто успела раньше, но чтобы подписать вам смертный приговор, мне даже не надо марать руки – достаточно просто не дать вам скрыться. Они уже здесь, и их визит – вопрос не такого уж далёкого времени.

– Блефуете…

– Неужто? А вы разве сами не чувствуете Портал? С вами не будут церемониться. Это тело просто уничтожат, после чего вы отправитесь туда, откуда пришли… и где вас уже заждались, дабы удушить в широко распростёртых объятиях. Но я готова дать вам ещё один шанс. Сделайте то, о чём мы вас просим, и можете катиться хоть в Австралию, хоть в Бразилию – туда, где вас действительно никто не знает, и где у вас есть возможность скрыться.

– Предположим, – Пёрт Викторович облизнул губы. – А где гарантия, что вы выполните обещание?

– Вам придётся положиться на моё слово. Другой гарантии нет.

– Ну, допустим, я вам верю. А что если меня убьют сразу после того, как я сделаю то, что вы требуете? Или даже ваши собратья ворвутся во время обряда – что тогда?

– Боитесь?

– Разумеется. Но если уж так и так умирать – я не вижу смысла корячиться перед смертью. И, может, мне лучше попробовать скрыться прямо сейчас, чем терять время на вызволение душ… Которые, между нами, и так скоро будут вызволены, если другие Охотники действительно уже здесь.

Женя резко выдохнула, да и Макс, который оставил свои хождения и напряжённо прислушивался к торгу, бросил на Бошняка убийственный взгляд. Но тот не обратил на них никакого внимания, глядя только на меня.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Что ж, я знала, что это придётся сделать. Знала с самого начала.

– Я обязуюсь охранять вас. С этого момента – и до посадки в самолёт, автобус или поезд, на котором вы покинете эту страну. При условии, конечно, что вы сделаете то, что от вас требуется.

– А…

– Нет, вашим вечным телохранителем я не стану. Я выведу вас живым из Беркли, а дальше всё зависит от вас.

Бошняк напряжённо задумался, явно прикидывая, что ещё попросить, и какое условие выдвинуть. И тут напряжённую тишину разорвала энергичная мелодия, стоявшая у Макса на звонке. Мы все невольно обернулись к нему, Макс посмотрел на свой карман и вытащил смартфон.

– Да, Люба? – он кинул взгляд на нас и отошёл к окну, хотя его и оттуда было отлично слышно. – Да, могу. Что случилось? Что?!

В телефоне что-то быстро и истерично заговорили – так громко, что искажённый голос долетел даже до меня, хотя слов было не разобрать.

– Тихо-тихо, успокойся, – Макс присел на край такого же, как у меня, кресла, глядя прямо перед собой, его брови сосредоточенно сдвинулись. – Когда это произошло, как?

Новая череда неразборчивых слов и, кажется, со всхлипами.

– Господи… – пробормотал Макс. – Да, конечно, я приеду. Сразу же. Уже, можно сказать, выезжаю. Держись там. Что говорит полиция?

Мы с Женей переглянулись.

– А девочки как? – Макс кивнул, словно собеседница могла его видеть. – Не надо, Люб, маме я сам расскажу. Ты лучше приляг. Да так и скажи, они у тебя уже не младенцы. Так всё равно придётся, рано или поздно. Нет уж, лучше ты, чем кто-то чужой. Угу. Да приеду, приеду, не беспокойся. Уже завтра или послезавтра буду у тебя. Люблю тебя, сестрёнка, до встречи.