Страница 73 из 76
— Господин Осоргин, — приподнятый подбородок, непримиримый взгляд… Для себя он уже все решил. — Игра велась на деньги. И расплачиваться я буду соответствующим образом.
— У вас ничего нет, — даже не предположение…
— Что дало вам повод думать подобное? — он был раздражен. Больше уверенным тоном собеседника, нежели сложившейся нелепостью.
— Поверьте, источников информации у меня хватает.
Аргументы кончились. Словно загнанное в угол дикое животное, его сознание металось от одной мысли к другой, цепляясь за нее, но тут же понимая всю ее несостоятельность и бесполезность, устремляясь дальше. Ведь это была неслучайная встреча…
— Что вы с ней сделали? — севшим голосом.
— Молодой человек, — подобная прямота в тоне Осоргина отразилась заметным холодком, — если бы я решил с кем-то обсуждать дела своей семьи, то с вами бы это делал в последнюю очередь. Давайте не будем усложнять друг другу жизнь. Свое предложение я высказал вполне доступно.
Несколько секунд они прожигали друг друга взглядами. Очень просто было поверить, что обещание «усложнить» жизнь будет подкреплено, причем весьма ощутимыми способами…
— Игра велась на деньги, — непоколебимо и достойно. — И расплачиваться я буду деньгами. Где я их достану, вас не должно беспокоить.
Едва заметная усмешка. На губах, в глазах…
— Что ж… Выбор за вами. Надеюсь все же, что расплатиться вы успеете до того момента, когда кому-нибудь из нас придется оставить этот свет…
— Можете не волноваться, — Тилинг пытался казаться как можно более сдержанным, в то время, как внутри все вскипало от гнева, — завтра вы получите то, что вам причитается.
«Ведь легких путей мы не ищем»
Сергей Владимирович только усмехнулся про себя… Этой самонадеянности можно было позавидовать.
— Как угодно…
— Восемь вечера. Здесь же.
Подобный расклад устроил всех. Рукопожатие… Хотя каждый предпочел бы увидеть другого в гробу, но правила этикета никто не отменял. Слуга забрал карты. Теперь они уже никому не понадобятся…
***
Несмотря на поздний час, привычного гнетущего ощущения того, что следующее утро, кроме двух чашек кофе, уже ничто не сможет спасти, не возникало. День был долгим. Но все же достаточно плодотворным.
Чуть тише… Темная спальня, наполненная тонким ароматом ландыша. Странная любовь взялась непонятно откуда, но ему стал нравиться этот запах. В особенности на ее волосах, на коже... Его в каком-то смысле трофей, лежавший на постели... У нее слишком хороший слух. Особенно, если она чего-то ждет. Уже раздевшись и ложась, почувствовал, как Алиса повернулась, легонько потянув одеяло.
— Ты так поздно…
Сонно… Уснула, пока ждала.
— Встречался с коллегами.
Об истинных причинах его отсутствия ей знать было не нужно.
Алиса, не открывая глаз, придвинулась к мужу, находя, скорее, по ощущениям, устраиваясь сверху. Как ребенок, долго ждавший мать, проплакав весь вечер, а потом, обнаружив, что она наконец пришла, радуясь всей душой, выражает свой восторг… Поцеловала грудь, тыкаясь носом, так до конца и не приходя в себя. Осоргин погладил по плечам льнувшую к нему жену.
— Доброй ночи… — произнесла неровно, замирая наконец в руках мужчины, чувствуя совершенное счастье, устроившись на его груди. Он пришел…
***
Снег, неторопливо падающий на мостовую. Едва слышный хруст под ногами при каждом шаге. Обманчивое обещание тепла… Этой ночью на улице было холодно. В тусклом свете фонарей острые снежинки казались одинокими и неприкаянными…
Поправить воротник, чтобы не чувствовать, как они касаются шеи, тая, уничтожая своими холодными слезами. Он знал, куда идет…
Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь… Шелест, который ласкает слух почти при любых обстоятельствах. Вдвойне приятно, если эти деньги твои. Втройне — если их не придется возвращать…
Сто девятнадцать. Сто двадцать. Тилинг осторожно положил стопку купюр в портмоне. Его доля тут была небольшой — всего десять тысяч. И тем не менее…
О чем он думал? О чем думает человек, совершающий столь опрометчивые, нелепые поступки в ходе своей отчаянной жизни? И этот, возможно, был не самым худшим…
Завтра в восемь он будет на месте. Завтра он принесет всю сумму. Еще раз посмотрит в глаза своего врага… А потом…
Он поставит все. Все до последнего гроша.
А что еще ему остается?
Тилинг с усмешкой представил, как это будет выглядеть.
Удивление. Неужели… Этот человек, кажется, все же умеет проявлять эмоции.
— А игра становится все интереснее…
У мальчика головы нет на плечах. То, что здравомыслие молодому человеку не присуще, было понятно сразу. Но до такой степени…
— Сударь, я понятия не имею, где вы достали средства, но все же в последний раз предлагаю прислушаться к доводам логики.
— Я уже высказал свою позицию. Моя ставка — я забираю с собой сто двадцать тысяч, либо это делаете вы. Здесь нет хитрости.
Борис смотрел на чиновника с вызовом.
— Кто сказал, что я буду с вами играть?
Молодой человек замялся. Дело было не только в нем…
— Тридцати будет достаточно.