Страница 65 из 76
— Попытаетесь меня остановить?
Сталь. Если сокрушенность, если вырвавшихся на поверхность так тщательно скрываемых демонов и можно спрятать, то только за угрозой.
— Вы пришли за утешением или за советом? Если так, то могу сказать лишь одно: займитесь устройством своей собственной жизни самостоятельно. У меня нет сил тянуть вас оттуда, куда вы каждый раз рветесь упасть. Теперь появились некие… трудности. Если бы ваш сын имел для вас значение, вы смогли бы понять.
Тоном человека, уставшего от бесконечной головной боли.
— Можете даже идти туда, где вам несомненно будут рады. Надеюсь, следующему, кому вы без сознания упадете в руки, повезет больше. А впрочем, мне искренне жаль этого человека. Могу только пожелать, чтобы ваш бог отправил его на тот свет раньше, чем вы сведете несчастного с ума. Это будет благосклоннее, чем дать ему провести всю жизнь, потакая вашим капризам.
Лезвие, разрезавшее бумагу своим острым кончиком…
Осоргин провел рукой по лбу.
— А теперь, думаю, вы захотите удалиться. Дверь сзади.
Разбитая… Пытаясь прийти в себя от его слов. От той правды, на которую он всего лишь указал.
Он хотел сделать много того, что ей бы не понравилось… Совершенно. Только разве это сможет что-то изменить?
И еще потому, что непонятная тяжесть сдавила грудь, отдавая куда-то влево. Подозрительные черные точки перед глазами… И каждый шаг, когда он входил к себе в кабинет, давался с трудом. В нем все же чуть меньше малодушия, чем кто-то мог бы подумать. Он не оставит Федю одного. Пока нет… В этом мире его сына ждет не слишком теплый прием. И пока все не будет кончено, он постарается быть рядом. А теперь…
— Подите вон, — отрешенно и бессильно.
Опустошенный взгляд, скользнувший по полу. Не до ее слез и не до обид. Ни до чего… Уже ни до чего.
Расплакалась. Расплакалась бы, даже не потрудившись уйти. Но после этих слов поняла, что он бы не пожалел. Не посочувствовал и утешать бы не стал…
Рыдания, сдавившие горло… Пока она почти бежала к себе. Растирая по щекам соленые капли. Он никогда не повышал на нее голос. Никогда. Но это было хуже. Искра, вспыхнувшая в сердце так неожиданно, потухла. В животе застыл холод. Как будто и не существовало ничего до этого. Она чувствовала себя подавленной… Между ними снова была стена. Холодная и беспощадная.
Черные ласточки, как тени с того света.
«Я здесь лишняя. Я здесь чужая…»
Иллюзия счастья… А на деле это чувство унижения, непонятости и… одиночества. До тех пор, пока слезы будут тяжелым комом сдавливать горло, а губы кривиться… Оно не пройдет до тех пор. Даже среди всеобщей радости это продолжится…
Он бы сказал ей, что это продолжится лишь до той минуты, пока она будет лелеять свою обиду, перебирая в голове каждое слово, убеждаясь в собственной правоте. Она мысленно произнесла эти слова таким знакомым голосом. Только все, что он сказал, были не слова утешения.
Так вовремя поданный стакан воды… Все же, возможно, в новой служанке и был какой-то толк. Не спросила ни о чем и не рискнула давать советы. Алиса сидела на пуфике перед зеркалом. Упершись локтями в деревянную поверхность трюмо. Не решаясь поднять головы. Упиваясь своей болью. Но это было не то, что проходило через несколько часов рыданий. Не то, после чего, сказав «прости» или услышав эти слова в свой адрес, можно спокойно продолжать жить дальше. Ей казалось, что для нее все кончено. Теперь…
«Подите вон…»
Маленький ящичек, в котором она всегда хранила пузырек с настойкой валерианы. Не то чтобы это очень помогало в таких случаях… Но чувство отчаяния, чувство одиночества больше не становилось столь острым. А с этим уже можно было жить…
Совершенно случайно брошенный в сторону взгляд. Пальцы, нащупавшие стеклянный флакон с темной жидкостью, ощутили под собой что-то еще… Алиса заглянула в ящик. Свернутая бумага, аккуратно прислоненная к его деревянной стенке. Ее сердце забилось быстрее. Она не видела этого раньше и… слишком уж неприметным казалось это… письмо?