Страница 6 из 15
— Как вы правы. И мне должно быть стыдно за мои слова. Ведь вы столько времени посвящаете заботе о нас, что даже не появляетесь дома. Иногда мне на ум приходит сравнение с той жизнью, когда я еще была Алисой Подольской. Знаете, разница незначительна. За исключением того, что теперь я знаю цену браку. Но все же удивительно, что вы наконец решили поинтересоваться мнением своей жены. Кажется, такое участие раньше вам было несвойственно. Думать лишь о своем положении — вот то единственное, что волнует вас! Ничего более. Не нужно называть это заботой.
Он не услышит оправданий и извинений. Она сказала то, что хотела.
Сделать больнее. Уколоть. Она всего лишь дала ответ на вопрос. Не обращая внимания и на то, как изменилось выражение лица мужчины. Холодок… Каждое слово — лишь очередной ржавый гвоздь, забиваемый в крышку ее гроба. И когда он окажется в любезно вырытой ею яме — вопрос нескольких слов. Он сказал объясниться. Но объяснений было не нужно.
— Сударыня, — несмотря на гневную речь супруги, Осоргин остался на удивление спокойным, — да будет вам известно, что, к сожалению, человек вместе с жизнью не наделяется безграничными средствами для своего безбедного существования. Ему дается лишь возможность для приобретения этих средств. Остальная же забота целиком ложится на наши плечи. Поэтому ваши заявления о том, что моя служба не должна иметь первостепенного значения, лишены оснований. Кажется, все это время повода жаловаться на материальное положение я вам не давал.
— А вы спросили, нужно ли мне это? — она приблизилась к нему на шаг.
— Могу предположить, что да, если даже ваш любовник адъютант, а не конюх.
Краска, прилившая к ее щекам. Она задохнулась от подобной наглости. Не удивилась даже тому, каким образом ему стала известна личность того, о ком шла речь в ее письме.
— Я всегда была виновата перед вами! Как легко каждый раз указывать на это… Кто дал вам право решать мою судьбу? — казалось, она готова была в любой момент сорваться на безрассудный, бессмысленный крик. Не пытаясь уже подбирать слова…
— К сожалению, существующая между нами связь создает необходимость в определенного рода образе действий, и указывать на то, что в вашем поведении является недостойным и недопустимым — моя неотъемлемая обязанность, — казалось, его терпение готово было иссякнуть в любую минуту. — А прав на вас у меня больше, чем у кого бы то ни было.
Ужас, овладевший ею в эту секунду от его холодных слов…
— Какой смысл состоит в вашей роли в таком случае, если все, что вы считаете нужным делать — это вести праздный образ жизни? Вы не можете предложить ничего другого, отличающегося от того, что могу предложить вам я. О природе своих чувств, «высоком» и «прекрасном» любят думать те, кто имеет возможность смотреть в потолок, рассуждая о своей роли в жизни. У меня такой возможности нет. И вас я бы не счел нужным упрекать ни в этой странной склонности, ни в бездействии, ни в совершенно с вашей стороны естественном обыкновении ни в чем не испытывать нужды, всего лишь сменив дом родителей на дом супруга. Многие считают это для себя приемлемым и крайне удобным.
— Я не понимаю… Не понимаю, зачем это… — устало и нетерпеливо.
Она очень плохо изображала дуру.
— Вы от меня зависите. Это вас не смущает? — Сергей Владимирович отбросил смятую бумагу в сторону. — Быть может, у вас не достает совести считать сложившееся положение недопустимым и оскорбительным, но в чем в таком случае состоит различие между вами и дамой полусвета? — смотря в ее широко раскрытые глаза. Повторяя ее же слова:
— «Разница незначительна»? Зачем же, если вам не хватает впечатлений, в таком случае обходиться одним любовником? Заведите еще кого-нибудь. Так ведь, наверное, даже интереснее…
Она вспыхнула. Осоргин не успел осознать, что произошло, когда рука жены оказалась в опасной близости от его лица, а он машинально перехватил ее запястье, сжав его несильно, но достаточно крепко для того, чтобы ладонь его супруги остановила свое движение. Такой реакции от него Алиса не ожидала и теперь смотрела в его глаза с удивлением. Она часто дышала, и ее грудь красиво вздымалась в достаточно откровенном декольте.
— Вы забываетесь, — угрожающе произнес Осоргин полушепотом.