Тревожные сны

Он был представлен ей на одном из балов. Княгиня, не танцевавшая, одетая в черное платье, подчеркивавшее скорее не траур, а элегантность вкуса, вела себя, как и положено скорбящей супруге. Только глаза… Задорный, живой взгляд выдавал отсутствие и толики печали. Тогда это удивило его. И заинтересовало… Впрочем, зная князя, он вполне понимал причину ее веселья. Гораздо более занимательной была игра, которую молодая вдова вела просто превосходно. А вскоре Сергей Осоргин понял, что ее интерес, направленный на его скромную персону, стал слишком уж очевидным… Иногда ловя на себе взгляд, который княгиня тут же отводила, стоило только посмотреть на нее, видя ее милую улыбку, чувствуя мимолетное прикосновение, когда она приветствовала его… Знакомые и невероятно простые женские уловки действовали безотказно. Но наиболее удивительным и привлекательным было то, что Ирэн своими манерами, своим внешним видом совершеннейшим образом контрастировала с привычными взгляду дамами светского круга. Даже цвет ее волос словно бы бросал вызов. Рыжие локоны, уложенные в замысловатую прическу, создавали невероятное сочетание с зеленью глаз…

Она околдовывала, привораживала… Во всяком случае, только этим Сергей Владимирович мог бы объяснить то, что однажды, проснувшись утром в своей постели, обнаружил мирно спавшую в его объятиях княгиню. Безумие, которое захватило три года их жизни… Возвращаясь домой из министерства и заходя в свой кабинет, Осоргин зачастую не видел, но чувствовал, как в его руках совершенно неожиданно оказывалась стройная женская фигура и страстное, полное жизни существо прижималось к нему, шепча невразумительные, обжигающие слова, увлекая за собой…

А утром она исчезала. Легко и просто. Будто ее и не было. Одарив его своей очаровательной улыбкой, уходила в тот мир, откуда появлялась. Возвращалась, когда вздумается. Он был рад ей всегда. Даже когда работы было столько, что Сергей Владимирович, приходя домой, буквально валился с ног. Тогда Ирэн смотрела на него понимающим взглядом в ответ на приветствие, произнесенное усталым, глухим голосом, и просто оставалась рядом, тихо лежа с ним в темноте, что-то негромко напевая, растирая его ладони. Тогда он мог лишь благодарно улыбнуться, прежде чем заснуть, чувствуя ее тепло. Ее заботу…

То, чего он боялся больше всего, — разговоров. Пересудов в обществе. Впрочем, скрывать свои отношения им удавалось весьма успешно, ведя себя в свете так, словно они видели друг друга впервые, обмениваясь любезными улыбками, ведя бессмысленные, пустые беседы. Ирэн справлялась с ролью прекрасно, как и всегда. Вот только ее глаза не умели лгать… Возможно, не слишком проницательный человек и не смог бы заметить искры, вспыхивавшие в этих зеленых омутах, когда она, сделав неглубокий реверанс, поднимала голову, смотря на чиновника. Но Осоргину казалось, что своим взглядом она говорила все… Совершенно… Стоило только надеяться, что никто не наблюдал за ней столь внимательно и не проявил бы к этим совсем не к месту загоравшимся озорным огонькам должного интереса. Но однажды она все же чуть было не перешла границу.

Вот уже с четверть часа на одном из светских приемов, казалось, все присутствующие дамы бурно обсуждали новые серьги княгини Белинской. Небольшие зеленые камни в обрамлении белого золота просто притягивали восхищенные взгляды. Они поразительно шли к цвету ее прекрасных глаз. Камни, название которых никто бы не смог сказать точно, потому что, в отличие от изумруда или малахита, в них словно бы не было дна. Будто зеленая от отражения летней листвы вода, манящая своей нераскрытой тайной… Ирэн, улыбаясь с гордым достоинством, скромно отвечала, что эта фамильная драгоценность досталась ей по наследству от матери. Впрочем, поверить в то, что украшение, должно быть, бережно хранилось, передаваясь из поколения в поколение, было несложно, так как оно, судя по всему, стоило целое состояние.

Княгиня повернула голову и, словно только что увидев стоящего неподалеку Осоргина, обратилась к нему с наимилейшим видом:

— Сергей Владимирович, а что вы думаете по этому поводу?

Он обернулся, несколько удивленный, встретившись с ней взглядом. Ирэн пояснила:

— Мы обсуждали вот эти серьги, — она провела тонким пальчиком по украшению. — Какого ваше мнение?

— Превосходно, — он ответил нарочито спокойно.

— И вы не спросите, откуда они?

— Могу предположить, что это подарок какого-нибудь почитателя вашей красоты.

— Дорогой подарок… — она внезапно посерьезнела, пристально смотря на него. У Сергея Владимировича перехватило дыхание…

— Для любимой женщины не может существовать подобного понятия… — его голос понизился.

— Вы в этом уверены? — ее взгляд был серьезен, задумчив…

— Совершенно.

Они смотрели друг на друга слишком долго. Почувствовав его беспокойство, Ирэн быстро изобразила веселость, одарив мужчину лучезарной улыбкой, и исчезла в шумном обществе светских дам.

Уже позже, на улице, когда Сергей Владимирович собирался отправиться домой, он внезапно ощутил, как женские руки обняли его сзади, и услышал тихое «спасибо…», произнесенное знакомым голосом. Обернувшись, увидел перед собой светившееся счастьем лицо Ирэн. Мгновенье, и ее мягкие губы оказались на его губах, даря нежный, благодарный поцелуй. Осоргин попытался запротестовать. Вокруг, кроме них, не было никого, но добром бы все это определенно не кончилось… Он резко отстранил ее от себя, схватив женщину за плечи, и как раз вовремя… Из особняка вышла молодая пара, направляясь к карете.

— Что ты творишь… — тихий, почти свистящий шепот.

Ее невинный, робкий взгляд. Сергей Владимирович мгновенно отпустил ее, отходя в сторону. Быстро поклонился и направился прочь.