Химик

Наша святая троица добралась до гостиницы «Четыре сезона» довольно быстро. Почему святая спросите вы? Отвечаю, когда мы собираемся законопослушными нас совсем не назовешь. А сейчас спокойно общаясь, идем по набережной. Как же давно я не гулял по вечернему городу пешком. Я вспомнил, и рассказал весь судебный процесс над Машей, и готов был рвать на себе волосы, от безисходности. Друзья успокаивали, отвлекая мои мысли, уводя от будоражащей меня темы.

Так как десятиэтажное здание располагалась в трех кварталах от моей квартиры, решили, что свежий воздух мне пойдет на пользу. По пути заглянули в «Ковчег», как всегда уселись в любимую каюту, официантке сделали заказ. Отужинав, и поболтав обо всем, но только не о интересующей меня теме, Андрюха улыбнул рассказом, что готов жениться, и думаю скорее всего сделает это раньше меня. Отправились в номер, который снимал Мансур. Всю жизнь буду благодарен другу за то, что предан мне, заботиться, и всегда готов помочь во всем.

Хотите узнать, какую правду мне открыл Нефтяник? Думаю, нет, уверен - жаждите! Вот и я не мог дождаться, когда друг заговорит.

Как вытерпел последние два часа в их компании, и ни слова о моей проблеме, не знаю. Но, когда заговорил, понял, у меня очень серьезные проблемы.

Заходим в холл, у администратора на ресепшен друг забирает карту от номера, и мы на лифте едем на 8 этаж в 88 люкс. Поделюсь секретом - друг всегда выбирает жилье только на восьмом этаже, с чем это связано не знаю, мне он сказал, что просто любит цифру бесконечности, но мне кажется, к ней прилагается какая-то история.

Усаживаемся в гостиной, от выбора номера не ожидал другого – самый обычный. Мансур не кричит о своем положении, президентский люкс его не впечатляет, в отличие от меня, даже если будет настаивать его отец.

Когда спиртное разлито по бокалам, Нефтяник сделал глоток, и заговорил:

- Кир я тебя предупреждал, говорил оставить в покое Машу, но услышать меня не захотел, ты слова отца тоже игнорил. Так нельзя, надо прислушиваться, что говорят любящие тебя люди. Вот результат - разозлил Джен. Помнишь истину, которую тебе поведал? Так вот у нас огромные проблемы. Я еще в Дубаи почуял гнилой запашок, слишком идеальная женщина, слишком жаждала тебя в мужья. Предупреждал тебя, не связываться с ней. Покопался в ее биографии, и знаешь что узнал, она любовница того мужика, которого ты разорил. Не знаю, как она смогла все так тщательно скрыть, личность популярная, и благодаря одной статье, мой детектив узнал правду. – Делает паузу, а я не могу удержать гнев, рычу на друга.

- Что за мужик? Кто такой? Хочу знать все, что с ним связано. Вот теперь уж точно Джен не поздоровиться.

- Не закипай! Я сам готов был ошпарить ее, но, нет улик, чтоб обвинить в чем-то. Твой отец давно капает под ее родителя, но пока крохи. – Совершенно спокойно отвечает на мой залп.

Завидую выдержке друга, он в любой ситуации не поддаётся негативным эмоциям. Почему отец мне ни чего не сказал? Сколько можно меня опекать, будто мальчишка-подросток. Мои мысли прерывает, продолжая рассказ:

- Ты помнишь «Котинор» дочернее предприятие «Вак-ойл»? – Спрашивает меня, а на моем лице все написано. Конечно, я помню это громкое дело о незаконном ввозе запрещенных химических добавок из Китая в обход нашим договорам и договоренностям. Сам лично занимался судебными процессами. Доказал их махинации и отсудил штрафные санкции, которые повлекли разорение Джона Ваккейна, хозяина этого нефтяного завода, находящийся в южном Уэльсе. И до меня доходит, кого имел в виду Мансур.

- Твою мать! Бля**! Сука! Ты хочешь сказать, что эта стерва связана с Ваккейном? Она залезла ко мне в штаны, и продолжала трахаться с этим ублюдком. – Смотрю на друга в злобном удивлении, чувствую, как кулаки сжимаются - я готов крушить, как злодей в фильме «Разрушителе». Рядом сидящий Андрюха хватает за плечо, успокаивая меня.

- Пи**ц! Дайте металлическую мочалку мне срочно надо в ванну. – К горлу подкатывает желчь, и я готов выбросить из желудка несварение.

Мансур пожимает плечами, говорит:

- Они хорошо постарались подчистить информацию о своих отношениях. Но не бери в голову, твой отец очень близок к разоблачению ее предка, и это будет скандал века. Так что надо подождать. О чем я тебе и говорил, а ты вцепился в Орлову не отодрать, поэтому Павел Кириллович не хотел тебе говорить, ты слишком бурно воспринимаешь и делаешь глупости. Удивляюсь, с таким темпераментом, как ты стал адвокатом? – последнее предложение говорит усмехаясь.

- Я без ума от Маши, и ни кому не дам ее в обиду! Готов за нее глотку перегрызть любому. Только с ней понял, как здорово заботиться о девушке, и как мне нравиться просто быть рядом. Готов потратить жизнь на замаливание своих грехов перед ней. У меня дрожат колени от мысли, что она не простит. - Уже спокойнее говорю. Мысли о моей шоколадке действуют на меня успокаивающе.

Мансур опять завел свою шарманку, друг очень серьезен:

- Как ты не можешь понять, сейчас ты ставишь ее под удар, они могут отомстить тебе навредив ей, и уже первые порывы есть. Знал, что в лаборатории реактивы местами подменили, и хорошо, что только обошлось ожогом у ее подруги. – Возмущаясь, тычет в меня пальцем, другому не позволил бы такой жест. Рука была бы сломана.

- Нефтяник, не капай на больное, я тебя услышал, но мне сейчас необходимо ее увидеть, и попросить прощения. А потом я весь твой, будем действовать по плану. Думаю, у меня тоже есть пару своих идей, как эту стерву проучить, поставить на место и отбить желание, когда-либо приблизиться к нам. – Вспомнив про ее пару судебных дел, которые она незаконно провернула, заулыбался хитро, душа расцвела предвкушением.

Но тут же боль в груди, которая обычно притуплялась, когда я брал бутылку чего-то спиртосодержащего, вернулась, стоило мне вспомнить, как я в суде безжалостно оклеветал бедную девочку, ее молящий о спасении взгляд перед глазами. В такие моменты мне было неважно, насколько элитно поило, выкачивал до пустого дна. Сделав глоток, почувствовал тошноту, решил, что видимо предел достигнут. Удалился в ванну освежиться, и привести себя в порядок. Когда почувствовал облегчение, твердо решил ехать к моей девочке, и хотя бы словами показать, что не безразлична мне, признаться в своих чувствах.