Химик

Как долго обычно проходят инфекционные заболевания? Десять дней? Месяц? Мои начались неделю назад. Будильник зазвонил, как обычно, в 5 утра. Но вместо того, чтобы встать с кровати и поехать в офис, где я руковожу кучей народу, запустил металлический напоминатель в противоположную стену комнаты, разбив его вдребезги, оставив трещины на зеркальной двери гардеробной.

Он всегда меня раздражал. Глупые часы. Противное тик-тик-тиканье. Отсчет времени моего полета в бездну, и вот лечу, мучаюсь в ожидании, когда стану пятном на поверхности достигшего дна.

Я перевернулся на другой бок и снова уснул. Когда всё-таки поднял свою жопу с кровати, на меня навалилась слабость и тошнота. В груди болело, голова раскалывалась. Это же грипп верно? Спать мне больше не хотелось, и я разместился здесь, на моём надёжном диване. Он был так удобен, что я решил с него не вставать. Всю неделю. Просматривая все те фильмы, что смотрел с шоколадкой.

Панель транслирует «На крючке» ее любимый. За сегодня посмотрел его уже три раза, но ещё не смеялся. Ни разу. Может в четвёртый всё будет лучше?

Сейчас кто-то стучит в мою дверь. Чёртов консьерж. Какого хрена он припёрся? Вы можете быть уверены, что он об этом пожалеет, когда получит чаевые от меня на Новый год.

Я игнорирую стук, даже не смотря на то, что он повторяется снова и снова с грохотом, который слышат скорее всего верхние и нижние пять этажей.

- Кир...! Кирилл...! Химик..., я знаю, что ты там! Открой эту чёртову дверь! - Грубый злой бас доносится с обратной стороны. Только не это, зарываюсь лицом в подушку. Этот придурок, также известный, как мой друг нефтяник, пытается вломиться.

Когда я говорю слово придурок, я имею в виду в самом нежном его смысле, клянусь. Но по-другому его не назовёшь. Он требовательный, самоуверенный, беспощадный. Я убью консьержа.

- Если ты не откроешь эту гребаную дверь, Химик, клянусь аидом, я выбью ее, и тогда тебе не поздоровиться! - Говорит тоном, не терпящим возражений.

Понимаете о чём я?

Сжимаю подушку, и делаю глубокий вдох. Она пахнет ванилью и шоколадом. Сладкий, вкусный и вызывающий привыкание запах.

- Кир! Ты меня слышишь? - Опять раздается рык за дверью.

Накрываю подушкой голову. Не потому, что она пахнет…Ей… а чтобы заглушить продолжающийся стук в мою дверь.

- Я считаю до трех! И если ты не открываешь, советую спрятаться надежнее! - в голосе Левина звучат ноты предостережения, и я знаю, он не шутит.

Глубоко вздыхаю и заставляю себя подняться с дивана. Я мог бы открыть ее с помощью мобилы, но он засранец сдох от несчетного количества принятых но оставшихся без ответа входящих. Дойти до двери - занимает уйму времени. Каждый шаг моих затёкших, болящих ног даётся с трудом, сейчас бы заплатил все свои сбережения только чтоб ни кто меня не беспокоил. Чёртов грипп.

Я открываю дверь и готовлюсь принять на себя гнев нефтяной скважины. Мускулистой рукой он прижимает к уху iPhone Х. Его черные волосы стрижены в модный ежик, широкие брови говорят о восточной крови, чуть лопоухие уши. Зеленые глаза - заставляют меня застонать, вспомнив самые желанные. Серая кожаная куртка, серые джинсы, темно-зеленая футболка - друг любит, когда цвета соответствуют.

За ним в спортивном костюме и достаточно виноватым видом стоит мой лучший друг и партнер, Андрюха.

Я прощаю тебя, консьерж. Это Прохоров должен умереть.

- О май гад! - возмущается Мансур в ужасе. - Что, чёрт побери, с тобой случилось гад такой?

Говорил вам, что это не настоящий я.

Мой рот ему не отвечает. У меня нет сил. Просто оставляю дверь открытой возвращаюсь к лежбищу, и падаю лицом вниз на диван. Он уютный и тёплый, но жёсткий кожаный.

Несмотря на то, что моё лицо зарыто в подушку, я чувствую, как друзья медленно заходят в квартиру. Представляю шок на их лицах при виде её состояния. Выглядываю из своего кокона и вижу, что моё внутреннее зрение не ошиблось.

- Кир? - я слышу его вопрос, в этот раз один простой слог пронизан беспокойством. Затем он снова недоволен.

- Господи, Андрюха, почему ты не позвонил мне раньше? Как ты мог это допустить?

- Я не видел его, Лев! - быстро говорит Андрей. - Приходил каждый день. Он не открывал мне. Павел Кириллович уверил, что с ним все в порядке.

Чувствую, как диван прогибается под ним, когда он садится рядом со мной.

- Кир? - мягко говорит. Да, Мансур очень хороший друг, ценит дружбу, так как знает каково быть одиноким.

Его голос наполнен волнением, он напоминает мне мою бабушку. Когда я был ещё мальчиком и болел, она заходила в мою комнату, неся на подносе горячий чай и суп. Катерина целовала мой лоб, чтобы проверить, горю ли я из-за температуры. С ней всегда чувствовал себя лучше. Мои закрытые глаза начинают слезиться от воспоминания. - «Не правда ли я размазня?»

- Я в порядке, нефтяник, - говорю ему, хотя не уверен, слышит ли. Мой голос теряется в сладко-пахнущей подушке. - У меня грипп.

Слышу, как открывается коробка из-под пиццы, и раздаётся грубый мат по мере того, как по комнате от контейнера разносится запах испорченного сыра и колбасы.

- Не совсем подходящая диета для больного гриппом, братишка.

Слышу, как гремят бутылки из под коньяка, и шуршит прочий мусор. Понимаю, что он начинает прибираться в этом бардаке. Меня радует, что не единственный зациклен на чистоте.

— Тут явно что-то не то! — он делает резкий вдох, и, судя по вони, которая смешивается с запахом испорченной пиццы, полагаю, только что открыл коробку с мороженным трёхдневной давности, которая оказалась не настолько пустой, как мне думалось до этого.

— Химик, — он трясёт моё плечо.

Сдаюсь и поднимаюсь, чтобы сесть, стирая с глаз усталость по ходу дела.

- Поговори со мной, - просит он, - что происходит с тобой? Что случилось?