Страница 74 из 115
Потом она чуть наклоняется, и упирается руками в кафельную стенку. Накрываю их своими руками, переплетая наши пальцы, готов сплестись с ней в одно целое. Мои толчки неторопливы. Я целую ее спину, ее плечи, ее ушко.
- Так хорошо быть в тебе, моя орлица.
Она крутит своей головой, трется своей щекой о мою, и стонет:
- Боже, а ты такой… твердый… такой большой.
Эта фраза? Услышать такое - мечта любого мужика. Будь вы хоть монахом, все равно хотите такое услышать. Дааа, я уже такое слышал не раз. Но из уст Марии, таким сладким голосом, кажется, что я слышу это впервые. А потом она умоляет:
— Сильнее, Кирилл… пожалуйста.
Прорычав, я делаю так, как она просит. Оставляю одну руку на стене, а другой прикасаюсь к центру нашего соединения, так что каждый раз, когда я совершаю толчки, она со стоном прижимается к моим пальцам.
Когда ее стону и пошлые слова доходят до моих ушей, издаю рычащий звук, так оповещает лев о своей власти над львицей. С силой вхожу в нее, пока не придавливаю к стенке, ее щека прижимается к кафелю. Мои толчки грубые и быстрые. Удовлетворенный крик моего имени с губ шоколадки эхом отражаются от стен, и мы синхронно отправляемся к звездам.
Это долгий и яркий, чертовски восхитительный финал.
Когда волна наслаждения утихает, она разворачивается, обнимает меня за шею, и медленно целует. Затем кладет свою голову мне на грудь, и мы стоим вместе под душем. Не могу скрыть трепета в своем голосе, когда говорю:
- Боже, с каждым разом, все лучше и лучше.
Она смеется.
- Ты тоже? Я думала, только я так чувствую.
Она смотрит на меня, прикусывает губу, и убирает мои волосы назад с моих глаз. Такой простой жест. Но за ним скрывается столько эмоций. Ее прикосновения нежные, взгляд ласкающий, словно я самое лучшее, что она видела в своей жизни. Как будто, я какая-то драгоценность.
Обычно, такой взгляд заставлял меня искать убежища, бежать без оглядки.
Но смотрю на лицо Маши, одной рукой держу ее за талию, другой глажу по волосам, мне не хочется бежать. Даже взгляда отвести не хочется. И никогда не захочу ее отпустить.
- Нет… я тоже это чувствую.
Прошло две недели как Павла Кирилловича забрали в больницу. Мне так и не удалось с ним поговорить, так как спустя неделю Кирилл его отправил в кардиологический центр в Германии.
Всю тяжесть управления концерном любимый Химик взвалил на себя. Мои переживания нарастали, как снежный ком, из рук все валилось, стала рассеянная, винила себя за произошедшее, чувство предательства пожирало меня изнутри.
Но рабочую суматоху сменяли спокойные вечера, переходящие в страстные ночи, принося очередную дозу счастья. Как только уходил день вползал вечер, и весь мой организм накрывало трепетным ожиданием – либо приезда Кирилла ко мне, либо он приходил в кабинет заведующей, страстно целуя, сжимая руку в своей вел на стоянку, увозя к себе домой. Таких моментов было мало из-за огромной бурлящей массы в рабочем кипящем котле моего мужчины, но встречи наши были наполнены любви, страсти, нежности. Кирилл часто задерживался допоздна, уезжал на встречи, возвращаясь только поздней ночью, приезжал ко мне, а я как заботливая женушка встречала его. Даже в выходные его поглощала работа. Это очень раздражало, но старались поймать за хвост свободное мгновение, чтобы показать, друг другу как нуждаемся.
В офисе о нас ни кто не знал, я попросила Кирилла не афишировать наши отношения, пока он не разберется в отношениях с невестой. Только Людмила начала догадываться, вечно подшучивая надо мной. А вот Блонди-секретарь на меня смотрела - метая огненные стрелы. До сих пор не могу понять, чем ей не угодила. С ней вела себя дружелюбно, что не скажешь про нее. Заходя в приемную, настроение тут же портилось от атмосферы злобы и ненависти, но стоило только открыть дверь и увидеть, как задумчивый взгляд моего мужчины менялся, наполняясь восторгом и сияя счастьем, весь негатив, полученный до этого, испарялся – улетучиваясь, как пары спирта. Но не думайте, что мы занимались любовью во время работы! Нет, этого не было, хотя очень хотелось. Кирилл сказал, что этим мы будем заниматься дома, ему нравиться слышать его имя, слетающее с моих губ на финальных нотах удовольствия, и не позволит кому-то постороннему услышать.
Всегда, как только мы переступали порог его квартиры - мой Химик взрывался реакцией. Еще не минуя коридора, он срывал с меня одежду - обязательно оставляя чулки, мы сгорали в страстных атомных взрывах на каждой поверхности позволяющей мне сидеть, лежать или упираться животом и так же грудью о прохладную поверхность, что очень заводило и поднимало до небес возбуждение каждой частички моего тела. Теперь понимала женщин любящих секс. Но одно точно знаю - заниматься любовью с любимым мужчиной это совсем другое, чем просто отдаваться страсти, удовлетворяя похоть. Даже не могу представить, как быть в объятиях другого мужчины. От признаний моего Химика, меня подбрасывало до новых, неоткрытых еще ни кем, галактик.
Пятница подкралась медленно, и зловеще улыбаясь. Это я поняла в лаборатории, когда мы с подругой проводили опыты и что-то пошло не так. Я не могла понять, как такое могло произойти – реакция, где даже и близко не должно выделяться тепло, мою коллегу обдало порами, обжигая руки и отравляя легкие. Ее забрали на скорой, а я судорожно носилась, проверяя в шкафах контейнера с хранившимися в них реактивами. Всегда собранная, кропотливая я (сто раз проверь, один сделай – это про меня) не понимаю, почему произошла такая оплошность, что пошло не так, как могла перепутать?