Страница 38 из 48
– Вообще, есть в торце левого крыла, а что? – Павел крутил в руках карандаш, а пред ним снова лежал кроссворд. Быстро же закончилось действие испуга. Налётчиков значит больше не ждет. А зря.
– Мы сейчас выйдем. Сделаем вид, что уходим. Но минут через 20 подойдем ко второму входу, и ты нас впустишь.
Павел даже карандаш выронил.
– Нет, вы что, я не могу этого сделать. Вы же не сотрудники музея, и не сотрудники милиции. Меня за это могут уволить.
Я запротестовал.
– Ну может вы и сотрудник, но не местной милиции. И здесь не по долгу службы.
– Я имею право вести расследование и здесь. Павел, поймите. Мы ловим опаснейшего преступника. И наш единственный шанс задержать его – устроить засаду. Он сделает подмену сегодня или никогда.
Охранник ожесточенно замотал головой.
– И не уговаривайте. Сейчас работу найти не так-то просто. У меня жена знаете какая. Она меня в порошок сотрет, если меня уволят. Нет, вообще-то она у меня хорошая, но иногда так может отчитать, что мало не покажется. Но только за дело. А увольнение за нарушение должностных инструкций – это очень даже дело. Я ведь с такой записью в трудовой уже охранником никуда не устроюсь.
– Павел, если мы поймаем вора, про вас будут писать все газеты. Вы станете звездой. Да за такого охранника любой отвалит немалые деньги, так что вас не уволят, вы сами уйдете туда, где будут платить раза в три больше. И ваша жена будет вами гордится и рассказывать о вашем подвиге всем друзьям, родственникам и знакомым, – вдохновенно вещал Гордеев. – Вы только подумайте. Вас в пример детям будут ставить, а может и медаль дадут. Сейчас вы никто, и никто о вас не знает. Но это дело может вознести вас не пьедестал. К тому же от вас всего-то требуется открыть нам дверь и поднять тревогу по нашей команде. Если Крыса придет, вы герой, если нет, то об этом инциденте никто даже не узнает.
У Павла предательски заблестели глаза. Спина непроизвольно начала выпрямляться, а плечи расправляться. Как будто фото камер папарацци уже сейчас должны были нацелиться на него. Он сдался. Хотя под напором Яра не сдастся бы разве что глухонемой. И то не факт.
Мы пошли как бы проститься с новыми друзьями. На самом деле, продемонстрировать наш уход, как сказал Яр.
Лиля яростно копалась в столе. На пол летели бумажки, файлы и папки. Рядом стояла невозмутимая Настя и причитающая Наташа.
– Откуда я знаю, где он. Наташа, у тебя он должен быть. Нету здесь, – Лиля с грохотом задвинула ящик, подняла голову и заметила нас. – Представляете, Широновой вдруг понадобился договор с типографией. А мы его никак найти не можем.
Девушка устало села на стул.
– У меня его тоже нет, – отрезала Наталья. – Я уже везде посмотрела. И у Насти мы тоже все перерыли, остался только один вариант, у тебя.
Настя зевнула и облокотилась на подоконник. В отличие от нее Лиля и Наташа выглядели расстроенными. Но когда они услышала, что мы зашли попрощаться, то совсем скуксились. Лиля даже предостерегающе шмыгнула носом. Гордеев поспешил предотвратить извержение.
– Я вам, Лиля, оставлю свою визитку. Мы с вами еще свяжемся. Может, даже вместе поработаем, когда мы снова окажемся в вашем городе. Или вы в нашем.
– А мне не оставите? – здохнулась от возмущения Наталья, и ее очки съехали на самый кончик носа. Только сейчас я заметил, что у нее очень выразительные глаза. Несмотря на отсутствие какой-либо косметики. С рыжеватыми бровями и ресницами. И зачем она прячет их за этой уродливой оправой?
– Всем оставлю на всякий случай. Даже, вам, Настя, хоть вы и не просили.
Гордеев раздал белые прямоугольники.
– А я думала, вы еще зайдете к нам завтра на выставку, – жалостливо протянула Лиля.
– К чему? Мы ведь уже все посмотрели в приоритетном порядке. Спасибо, кстати, Настя, за профессиональную экскурсию. К Шировной мы, пожалуй, не пойдем, она сегодня не в духе. Вы ей передавайте от нас прощальные слова.
Лиля закусила губу и отвернулась к окну. Я заметил, как в уголке ее глаза замерла слезинка. Наташа нервно теребила волосы. Но в ее отороченных рыжим глазах мне почудилось лукавство. С этой мысли меня сбила Настя.
– Мягкой посадки, – пожелала она. – Возможно, в Москве хоть погода получше.
Мы выразили надежду, что это так и ретировались. Мне было жаль нашу маленькую синичку, которая с таким энтузиазмом старалась нам помогать. Но, должен признаться, не слишком. Она мне представлялась еще ребенком, и ее печаль не казалась настоящей, мимолетный каприз, который быстро будет забыть за новым развлечением. Хотя я, конечно, мог и ошибаться.
Никита сухо пожелал нам счастливого пути и вернулся к монитору. Вот уж кто точно не грустил о расставании с нами. Хотя, чем мы ему так уж досадили?
– Яр, а ты не думаешь, что неплохо бы разобраться с тем заведением, где я видел Никиту с его пистолетом? Это просто оружейный рассадник.
– Это скорее дело Скокова. Расскажи ему, уверен, он разберется, – Гордеев уже подошел к последнему обитаемому кабинету. Учитывая, что Настя была в приемной, там должна была находится одна Лена. Я почти подбежал к другу и первым сунулся в дверь. Лена, наполовину скрытая дверцей открытого шкафа, вздрогнула и резко выпрямилась.
– О, это ты, – она поспешно что-то сунула в недра офисного чудовища и прошла к своему столу. Я приблизился, но молчал. Слова вдруг пропали.