Страница 57 из 61
— Думаю, самым правильным будет забыть его, Лера. Боюсь другого лекарства нет. Он будто чурбан деревянный. Не уверен, что он в принципе может любить.
Она согласно закивала и налила новую порцию спиртного, от которого ей явно не становилось легче. Но Лера снова выпила, со звоном поставила стакан на стол, обожгла меня изменившимся взглядом — теперь в нем была холодная решимость. Сказала, что вернется через минуту и скрылась в ванной. Ее не было минут 20. Я сварил кофе, и он уже почти остыл, когда она, наконец, появилась. Не знаю, что творилось у нее в душе, но выглядела она значительно лучше. Причесанная и умытая, она выглядела спокойнее и уравновешеннее.
— Андрей, я тебе очень благодарна за сочувствие. Думаю, излишне просить, чтобы все это осталось между нами?
Я состроил оскорбленную мину.
— Чудно. Может быть, для равновесия ты мне тоже что-нибудь про себя расскажешь? — она чуть улыбнулась и, заметив кофе, обрадовалась. — О, то что надо! Андрей, ты просто прелесть! Сейчас посидим немного и я поеду.
Я запротестовал, напоминая, что в ее жилах теперь плещется изрядное количество водки и садиться за руль в таком состоянии нельзя. Но она только отмахнулась. Она снова вошла в роль сильной женщины и не желала покоряться чужой воле. Пришлось рассказать ей массу любовных историй, чтобы задержать, дабы алкоголь максимально выветрился, прежде чем она выйдет из моей квартиры. Расставались мы добрыми друзьями.
Я еще долго провожал взглядом ее фигурку, спускающуюся по лестнице вниз, ехать на лифте с четвертного этажа она посчитала зазорным. Она напевала какой-то мелодичный мотив, и я надеялся, что она совсем успокоилась и обрела душевное равновесие. Закрыв дверь, я тоже стал мурлыкать тот же мотивчик, который показался мне знакомым. Повторив его несколько раз, я распознал песенку из фильма, кажется из «Большой перемены» — «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает…»
— Ну, ты и сволочь, — это вылетело непроизвольно, едва Гордеев появился в квартире. Тот замер с плащом в руках, не донеся его до вешалки. — Что ты делаешь с Валерией?
Яр отвернулся, и плащ занял свое место на металлическом крючке. Гордеев медленно разулся и пошел в комнату.
— Она страшно страдает, как ты можешь! — не унимался я.
— А почему тебя это так волнует? — традиционно ответил он вопросом на вопрос, в его голосе звенел металл. Взгляд стал злым и затравленным, как у волка, зажатого среди красных флажков. Он повернулся лицом к окну и сжал ладонями виски.
— Мне ее жаль, не нужно ее мучить, — уже мягче сказал я. — Слушай, я тебя не понимаю, вы выглядели такой счастливой парой, и я вижу… вижу, что тебе тоже не по себе от происходящего, ведь так? Так почему ты так себя ведешь?
— Я решил разорвать отношения. Я не могу дать ей то, чего она хочет и чего заслуживает. Любви. Да, мне с ней хорошо, но я не могу сказать, что люблю ее. Ей пора заводить детей, иметь настоящую семью, со мной она бы этого не могла получить. Так уж лучше сейчас, покончить со всем разом. Она отмучается один раз, переболеет и пойдет дальше на поиски своего счастья, — Яр резко повернулся. — Иначе она просто потеряет со мной время. Она всегда будет чувствовать, что ее чувства сильнее моих, и это все-равно будет ее мучить. Не стоит рубить хвост по частям, — закончив тираду, он как будто сдулся, сгорбился, руки безвольно повисли вдоль тела, но на лице была написана решимость.
Семейный совет по поводу свадьбы походил на поминки, больше чем настоящие поминки по Кость. Не исключаю, что виной тому были мы с Яром. Первыми обосновавшись в гостиной, мы внимательно рассматривали всех, кто появлялся в дверях. А я еще и силился понять, кто же из них убийца, ибо, несмотря на заверения Гордеева, что я все пойму, я все еще терялся в догадках. Меня ужасно злило, что он не поделился со мной своими соображениями. Но спорить с ним — дело бесперспективное, поэтому я лишь кидал на него укоризненные взгляды, которые он благополучно игнорировал. Первой появилась Кучерук. При виде нас она не выказала ни малейшего удивления. Она подрастеряла пыл былой вездесущей наблюдательницы, однако уже явно начала приходить в себя. Гнездо на голове уже выглядело, как обычно, бодро, и блеск в глазах вернулся, но появилась какая-то странная беспокойная суетливость. Она то садилась на кресло, то пересаживалась на стул. Предлагала нам чаю, а через пять минут коньяка или сигару. Получая отказы, затихала на некоторое время, а потом снова подскакивала или начинала поправлять складки своей длинной юбки. А когда пришла Лера, то вдруг всполошилась, отбежала в самый дальний угол и там замерла, как будто опасаясь кому-то помешать одним своим присутствием.
Валерия была собрана и подтянута, волосы идеально уложены, походка от бедра, гордая осанка. Но голубые тени под глазами и неестественную бледность не смог скрыть даже толстый слой косметики. Похоже, роковой разговор уже состоялся. Едва поздоровавшись с нами, она села у самого порога и погрузилась в чтение глянцевого журнала. Марьяна появилась одновременно с Полиной и Кротовым. В джинсах-клеш и ассиметричной майке Марьяна выглядела гораздо старше своих лет, а вот Полина наоборот. В светлом платьице и почти без косметики она походила на выпускницу средней школы. Кротов ласково поддерживал ее под руку и что-то тихо говорил на ушко, она то и дело вскидывала на него полные удивления глаза.