Страница 77 из 104
- Пока еще не разрушил, а только пытаешься – нашу семью!
- Да, большая ценность, особенно на мой взгляд. – глумливо ухмыльнулся он.
- Мне плевать, какой у тебя на это взгляд. – огрызнулась я, тут же почувствовав, как тоскливо сжимается сердце.
Это происходило со мной всегда, когда я вдруг понимала, что собеседник оценивает наши с Сашкой отношения по общей шкале. Такая оценка подразумевает под собой уравниловку, причем, по не слишком-то высоким стандартам. «Да верю я, верю, что у вас замечательная семья, что вы любите друг друга и будете любить всегда. У Петровых точно так же было до того, как они развелись». Такое отношение приводило меня в отчаяние, хотелось придвинуться поближе, заглянуть собеседнику в глаза и попытаться объяснить, что у нас не так, как у Петровых или у Сидоровых. У нас так, как может быть только у нас. Но через секунду это желание пропадало, потому что бесполезно объяснять человеку очевидные для нас вещи, если он заранее считает, что все семьи счастливы одинаково и несчастливы тоже одинаково.
Как объяснить словами, что в течение дня в моей голове постоянно вертится имя Саша. То я напеваю это имя на какую-нибудь мелодию, то повторяю его на разные лады, а когда ловлю себя на этом, сразу смущаюсь, как будто я произнесла вслух что-то сокровенное в переполненном автобусе. Как объяснить, что подходя к зазвонившему телефону, я ни разу не ошиблась, подумав, что это звонит Сашка. Мы чувствуем друг друга на растоянии и испытываем потребность прикоснуться, когда находимся рядом. Мы забываем о себе, если одному из нас требуется помощь другого. Мы даже ссоримся по таким поводам, которые у посторонних вызвали бы только смех. И все из-за того, что мы неравнодушны друг к другу. Появление ребенка сплотило нас с мужем еще больше и придало нашей любви особые оттенки. И на этом фоне Витька считает, что сможет обменять меня на Лизу – да он просто клинический сумасшедший, только и всего. Вот обменять меня на себя самого Сашка бы тут же согласился, но Витьке он был ни к чему.
Незнамов расценил мое долгое молчание, как капитуляцию и вышел из машины, не сказав больше ни слова. Я следила за ним ненавидящим взглядом, а он спокойненько достал из кармана сотовый телефон и принялся набирать номер. Разговор был мне слышен очень хорошо.
- Ало! Санек? Привет! … Неужели не узнаешь?
Я поняла, что Витька звонит моему мужу и напрягла до предела слух и зрение. Сначала Витька ничего не говорил, а только слушал, а через несколько секунд демонстративно отстранил трубку от уха и кивнул мне на нее, мол, ругается твой муженек. Затем он вернул трубку на место и жестко сказал.
- Так, хватит орать! Запоминай, что я тебе скажу. Мне твоя Лариска и даром не нужна, мне нужна Лиза. Не ори, я сказал! Меняю твою жену на ребенка, на размышления и советы с твоим кривобоким детективом даю ровно час. Засек время? Вот и молодец. Через час позвонишь мне на сотовый. Раньше не звони, я не откликнусь, все, пока!
Витька захлопнул крышечку телефона, убрал его в карман и вернулся в машину. Молча снял с меня наручники и завел двигатель. Он некоторое время пятился задом до небольшой полянки, потом развернулся и неторопясь двинулся вперед.
Мои запястья болели и на них появились багровые полосы, которые ужасно хотелось почесать, что я и сделала, стараясь, чтобы Витька ничего не заметил. Я не задала ему ни одного вопроса, так как слышала весь разговор, а о том, куда мы сейчас направляемся, я и так догадывалась. Просто Витька менял место стоянки, опасаясь, что его телефонный звонок могут отследить. Интересно, что сейчас предпринимают Илья Артемович и Саша для моего освобождения? Наверное, разрабатывают какой-нибудь сложный план. Но я даже представить не могла, какой жаркий спор вызовет этот телефонный звонок.
* * *
После того, как позвонил Виктор, Саша несколько минут находился в каком-то ступоре. Мысли так стремительно метались в голове, что поймать хотя бы одну из них он был не в состоянии.
«Слава Богу, Лариска жива … . Он что, совсем двинулся … ? Отдай ему Лизу – бред … ! Что же делать?»
Саша обхватил руками готовую расколоться голову и в этот самый момент из детской вышла Ольга Николаевна. Она подошла к зятю и положила ему на плечо руку.
- Саша, я все слышала.
Александр вздрогнул и поднял голову. Ольга Николаевна увидела полные муки глаза, синеватую бледность щек, сухие обветренные губы и у нее сжалось сердце. Минуту назад ей казалось, что сердце и так уже давно свернулось в маленький холодный комочек и перестало гонять кровь по сосудам, но она ошиблась. Именно в этот момент она особо остро осознала, что Саша не чужой ей человек, не просто муж ее дочери и отец ее внучки, а почти сын, такой же ребенок для нее, как и Лариса. У тещи с зятем всегда были хорошие отношения: она старалась не вмешиваться в жизнь их семьи, а он старался относиться к ней уважительно. Чего еще можно желать от жизни, когда судьба сводит совершенно посторонних людей? Но последние события отчетливо показали, насколько прочно связаны Саша и Ольга Николаевна всего двумя, но такими крепкими веревочками – Ларисой и Лизаветой.
Саша продолжал смотреть на тещу, все еще находясь во власти сумбурных отрывочных мыслей, а она вдруг медленно подняла руку и погладила его по волосам. Этот жест был настолько пропитан материнской лаской, что Саша чуть не заскулил от жалости к себе и ко всем своим близким. Он судорожно проглотил ком в горле и опустил голову.
- Звони-ка ты Илье Артемовичу. – тихо сказала Ольга Николаевна.
Эта ее фраза странным образом вдруг остановила круговорот мыслей в Сашиной голове и он даже чертыхнулся одними губами от того, что сразу же не кинулся звонить детективу. Он так резко схватил телефонную трубку, что чуть не выронил ее из рук. В мозгу теперь пульсировала лишь одна мысль: «Только бы Илья Артемович оказался в зоне досягаемости!».