Страница 43 из 104
Там она долго сморкалась и плескалась водой, но вышла с вполне приличным лицом. Решительно заняла свое место, разгладила на столешнице мятую записку, прихлопнула ее рукой и сказала.
- А вот это, Сашенька, будет пострашнее всяких тайн, которые вы с Ларкой напридумывали. Это означает, что с нашими девочками беда. И плакать мы с тобой не имеем права, даже, если очень хочется. Ее глаза заблестели, но слезам волю Ольга Николаевна не дала.
Сашка с восхищением смотрел на тещу – вот это женщина! Лариска в экстремальной ситуации повела бы себя точно так же. Не всякий зять может признать, что его жена чем-то хорошим похожа на свою мать, а вот Сашка может.
- Я тут в ванной получше рассмотрела записку и вот что тебе скажу – это писала не Лариса.
Ну вот, огорчился Саша, глюки пошли, а он-то думал.
- Ольга Николаевна, что я Ларкин почерк не знаю? – пробурчал он.
- Почерк очень похож. – согласилась она. – Но есть один нюанс.
- Какой?
- Думаю, что ты о нем тоже знаешь, просто не придал значения. Я заметила потому, что три года пыталась заставить Ларку правильно писать букву «з», а потом плюнула.
- Что-то я не понимаю, о чем речь. – сказал Саша.
- Вот, смотри, в записке только одна эта буква в слове «узнаешь». Вот, видишь? – она придвинула бумагу поближе к зятю.
- Вижу, буква, как буква.
- Вот именно! – обрадовалась Ольга Николаевна. – А Ларка пишет ее не совсем обычно. Она начинает писать букву «з» с вертикальной черточки. Сначала проводит сверху вниз черточку, а потом, не отрываясь, остальные загогулинки. И хоть ты ее убей!
- Не замечал. – вздохнул Сашка.
- Конечно, тебе же не надо было три года портить нервы над ее тетрадями. Так вот, Ларкин почерк очень тщательно подделали. Но в образце, которым они пользовались или вообще не было ни одной буквы «з», или они посчитали эту палочку за помарку.
- Ольга Николаевна. – Сашка смотрел на нее с отчаянием. – Но кому все это понадобилось? И зачем?
- А вот это, Санечка, будешь выяснять ты. – глухо сказала теща, устало откидываясь в кресле.
Сразу стало видно, как тяжело дались ей прошедшие полчаса. Конечно, не девочка уже.
- Рассчитывай на меня во всем, но решать тебе. – продолжала Ольга Николаевна. – Пойдешь ли в милицию или к Ларкиному частному детективу – на твое усмотрение. Только держи меня в курсе.
- Ольга Николаевна, может валерианочки или корвалола? – заботливо спросил Саша.
- Это я сама. – махнула она рукой. – Ты иди, мы же не знаем каково там нашим девочкам.
И она неопределенно мотнула головой в сторону окна. Саша тихо прошел в прихожую, потом, как и дома, вернулся за запиской, кивнул на прощание теще и вышел из квартиры. Ольга Николаевна прислушалась к звукам, доносившимся из подъезда, потом уловила шум отъезжающей машины под окном и только тогда горько заплакала. Теперь можно, когда Саня ушел, теперь не перед кем держать спину. Сейчас никто не увидит, как отчаянно боится она за дочь и внучку. Она откинула голову на спинку кресла и почти выла в потолок, не в силах справиться с болью, охватившей душу. Слезы стекали с уголков глаз, противно заливались в уши и, казалось, не приносили никакого облегчения. Но так только казалось.
Через пять минут безутешных рыданий Ольга Николаевна начала успокаиваться, а вернее, на нее навалилась такая непереносимая усталость, что она еле-еле перетащила себя на диван и тут же провалилась в глухой сон, так и не приняв никаких таблеток. Вообще-то она их никогда и не принимала, не стоит и сейчас.
Саша сидел на кухне, возле телефонного аппарата и напряженно думал. До сих пор ему даже в голову не приходило взвалить на кого-нибудь ответственность за свою семью. Он точно знал еще тогда, когда делал Ларке предложение, что его святая обязанность как раз и будет состоять в том, чтобы заботиться о жене и будущих детях. Брать на себя решение любых сложных вопросов и выводить семью из под ударов коварной судьбы, про которую никогда не известно, для чего она поднимает руку – то ли по голове хочет погладить, то ли подзатыльник отвесить. Но ему досталась жена с сильным характером и потребность решать все самостоятельно незаметно переродилась в потребность обсуждать вместе с Лариской любой насущный для семьи вопрос.
Но вот пришло время, когда он оказался один на один с семейной проблемой и должен сделать выбор, что лучше – позвонить в милицию или все-таки этому Илье Артемовичу? При мысли о милиции у Саши непроизвольно скривилось лицо, он вспомнил тот, на его взгляд, совершенно бессмысленный разговор, когда в клинике обнаружили труп Анны Глотовой. Следователь вызвал у него антипатию сразу, как только небрежно предложил сесть. И понеслось!
- Где вы были сегодня ночью? Вам знакома женщина по фамилии Глотова? Кто может подтвердить, что вы не отлучались из ресторана? Посмотрите на эту вещь, да – это галстук, что вы можете о нем сказать? – вопросы сыпались из следователя, как из Рога изобилия.
Потом Александр пожалел, что тут же признал в мятой вытянутой тряпке свой галстук. Кто его за язык тянул? Может и обошлось бы, хотя, нет – следователь позже прямиком отправился к Ларисе и сунул галстук ей под нос. Даже, если бы она его не признала, то человек, который так старательно подставляет Сашу под убийства, постарался бы донести до милиции, что такой галстук был именно у него.
Так все-таки в милицию или в агентство? Делом сейчас занимается другой следователь, благодушный и, кажется, понимающий, но это только так кажется. Саша видел, каким взглядом тот прошелся по его мягким летним брюкам, дорогой барсетке и крошечному сотовому телефону у пояса. Надо звонить детективу, тем более, что он знает гораздо больше, чем милиция. Решено!