Страница 34 из 104
Машина неслась вперед, времени было достаточно и я стала вспоминать, кому мы могли сделать настолько плохо, что он теперь изо всех сил пытается уронить и разбить нашу жизнь? Конечно, мы не ангелы и стать ими не стремимся, но специально никому никогда не гадили и пакостей не делали. Можно было бы подумать, что это все каким-то образом связано с Сашкиным бизнесом, но такие мысли меня не вдохновляли. Типография, которую возглавлял мой муж, а точнее, хозяином которой он был, приносила неплохой доход. Бизнес был совершенно не криминальным, если не брать в расчет те редкие периоды, когда в нашем городе или области случались выборы.
Вот тогда наступали горячие денечки, но опять же не с криминальной точки зрения, хотя заказы в фирму поступали разные. В первую и вторую смену из типографских машин выскакивали жизнерадостные глянцевые лица кандидатов. Они любили весь народ в целом и каждую отдельно взятую старушку. Почти каждый слоган поражал своей беспринципностью. Бывший уголовник, только что вернувшийся из мест не столь отдаленных, улыбаясь с плаката, говорил: «Я пришел, чтобы сделать наш город лучше!». Позже я видела, как какой-то остряк зачеркнул слово «пришел» и заменил его на слово «вышел».
Особенно весело было смотреть на кандидатов-двойников – под совершенно разными физиономиями стояли абсолютно одинаковые фамилии, имена и отчества. Так развлекались PR-щики, путая и без того запутавшийся народ.
А вот в третью смену в типографии было мрачно – никакого глянца, только серая бумага, по которой грязными потеками расползались черные строчки, полные обзываний, намеков и открытых обвинений. Я как-то спросила Сашку, почему он берет такие пакостные заказы?
- Если я не возьму, то возьмет мой конкурент и заработает на этом неплохие деньги. Вот, если бы корпоративно отказаться печатать всю эту гадость, тогда да.
Но опять же, такие заказы для типографии никакой опасности не представляли. Если обиженный соперник подсуетится и весь тираж будет арестован, то пострадает только заказчик. Типография за такую работу берет деньги вперед. Бывает еще, что представители двух враждующих штабов встречаются ночью в пустых коридорах типографии, когда приезжают забирать тираж. Но эти встречи всегда заканчивались мирно, потому что представители давно и хорошо знакомы между собой, просто карта так легла, что именно сейчас они по разные стороны баррикад. Так что, подозревать Сашкин бизнес во всех наших неприятностях у меня не было оснований.
Чем дольше я думала, тем больше приходила к мнению, что все началось с рождением Лизы. Анна погибает в ночь сразу же после родов. Галстук был призван напрямую указать на Сашку, но нам везет и улика теряет свою силу. Подозрение падает на жениха Анны Николая Брынева и его тут же убивают. Кстати, я до сих пор не знаю, как его убили. Визитка, найденная возле трупа, снова грубо указывает на моего мужа. И ведь срабатывает – Сашку арестовали!
Я внезапно очнулась от своих мыслей и огляделась. Машина на большой скорости неслась по почти пустому шоссе, асфальтовая лента была узкой, но без ям и выбоин. Почти к дороге подступал темный сосновый лес. Где это мы? За своими мыслями я даже не заметила куда мы едем. Судя по густому лесу – это был левый берег Волги. Странно, что следственный изолятор находится так далеко. А если Сашку продержат там долго, как я буду его навещать? Но, нет, не надо об этом думать! Все выяснится и Сашку отпустят, тем более, что адвокат с ним рядом. Я не знала, кто он такой – этот адвокат, но муж ему доверял полностью, значит и я должна доверять. Неожиданно машина притормозила и повернула на боковую дорогу, на которой уже не было асфальта, а просто толстым слоем лежал щебень.
- Нам еще долго? – спросила я Витьку.
- Я думал, ты спишь. – бодро ответил он. – Уже скоро!
- А мы не заблудились? Места какие-то глухие пошли. И вообще, мы где?
- Не заблудились, пока ты спала, я с картой сверялся. Скоро уже.
«Ничего я не спала. – подумала я беззлобно. – И с картой ты не сверялся, врун!»
За Витькой такой грех водился – он частенько привирал без видимой для себя пользы. Ему я прощала, так как давно привыкла, но другие вруны меня раздражали. Я никак не могла понять, почему надо отвечать враньем на такой простой вопрос, как, например: «Ты пробовал эту жевачку?». Противно.
Совершенно неожиданно, сразу после крутого поворота, машина оказалась перед глухими металлическими воротами, которые были единственным потенциальным проходом в высокой кирпичной стене, монотонно тянувшейся в обе стороны от ворот. Поверх стены шел затейливый орнамент из колючей проволоки. Кругом был лес. Я с ужасом смотрела на этот устрашающий забор и вдруг подумала, что сейчас мне придется внести Лизу внутрь. А потом всплыла мысль, что Сашка уже внутри и мне стало нехорошо.
Витька два раза коротко гуднул клаксоном и ворота, дрогнув, стали разъезжаться в стороны. В открывшемся проеме показался здоровенный детина в камуфляже и приглашающе махнул нам рукой. Парень имел очень колоритный вид, но мне было не до него. Как только машина въехала в ворота, перед нами предстало большое двухэтажное здание с претензией на архитектурные излишества. В частности его украшали резные балкончики, а все до одного окна были забраны затейливыми чугунными решетками. Это-то как раз не удивляло, все-таки следственный изолятор, но решеточки могли бы быть и попроще.
Витька подъехал прямо к высокому крыльцу, заглушил машину и кивнул мне.
- Пошли.
Сердце так бешено заколотилось у меня в груди, что я не сразу смогла открыть дверцу. Когда я выбралась из машины, Витька уже стоял со спящей Лизой на руках.