Страница 15 из 104
Два дня я наслаждалась свободой, сдав Лизу няне. Бегала по магазинам, сидела с Риткой в уличном кафе, отнесла вещи в химчистку, навестила маму.
Сначала мама ужаснулась, увидев меня на пороге без Лизаветы.
- А где моя внучка? – спросила она, пропуская меня в квартиру.
- Не волнуйся, она в хороших руках – мы взяли няню. – сказала я, топая на кухню, чтобы выложить конфеты.
- Няню? – спросила мама и задумалась. – Ну и правильно. Грудью ты все равно не кормишь, так зачем сидеть возле ребенка, как на привязи. Няня-то хоть порядочная?
- Сашка оценил и сказал, что порядочная.
- Значит так оно и есть. – облегченно опустилась на диван мама.
Мы попили чай, поболтали о всяких женских делах, обсудили мамину соседку Анну Кондратьевну, которая два дня назад привела домой дворового пса и ни в какую не желает отправлять его снова на улицу.
- Представляешь, он ей уже всю квартиру загадил, а Анна твердит, что животных нужно любить и все им прощать.
Я смеялась над странной соседкой и радовалась тому, что мама совершенно такая же, какая была, к примеру, полгода назад. Если честно, то я немного опасалась, что с появлением Лизы мама ко мне переменится. Не знаю, почему меня посещали такие мысли, но мне казалось, что долгожданная внучка и все такое. Слава Богу, что этого не произошло. Мама воспринимала Лизавету через меня, несколько отстраненно, но с волнующей нежностью. Она не хозяйничала в детской, когда приходила к нам в гости, не рвалась стирать пеленки, не учила меня элементарным вещам. Просто она молча брала внучку на руки и долго ходила с ней по комнате, а Лиза как-то странно затихала, как будто слушала бабушкину сказку, которую кроме нее никто не слышал. Мама сразу стала относиться с уважением к моему материнству. Правда, первые дни она присматривалась к Сашке – как он смотрит на Лизу, как берет ее на руки, что говорит.
Я понимала в чем тут дело и не обижалась. Как-то мама рассказала мне, что ее непутевый муж, то бишь, мой отец, ровно полгода после моего рождения отказывался относиться ко мне, как к человеку.
- Да что может понимать этот кусок мяса? – отмахивался он, когда мама пыталась объяснить ему, что дочери нужно общение с отцом.
Через шесть месяцев папаша сделал мне козу растопыренными пальцами но явно перестарался и был очень удивлен, когда я громко заплакала. Слава Богу, что папочка надолго в нашей с мамой жизни не задержался.
Вот по этой причине мама и присматривалась к общению Саши и Лизы. Через неделю она окончательно убедилась, что Сашка в Лизавете души не чает и успокоилась.
Так смешно было смотреть, как мой муж осторожно вынимал из кроватки проснувшуюся Лизавету и ходил с ней по квартире, держа на вытянутых руках лицом к себе. Малышка растопыривала руки, взбрыкивала ножками и не сводила с Сашки обалдевшего взгляда. А он рассказывал ей про серенького зайчика, косолапого мишку и хитрого лисенка. Потом снова укладывал ее в кровать и неизменно говорил мне.
- Она все понимает.
Прошло три дня после того, как я посетила агентство, и в нашей квартире раздался телефонный звонок – это был частный детектив Илья Артемович Борин. Не скрою, я ни на минуту не забывала о том, что где-то там уже ведется работа по делу, которое меня все больше и больше волновало. Я даже несколько раз намеревалась позвонить сама, но останавливала себя, полагая, что мое нетерпение помешает Илье Артемовичу.
- Лариса Львовна, я уже собрал кое-какие сведения о пострадавшей. Если вас устроили расценки, то мы можем встретиться в моем офисе в удобное для вас время. – сказал детектив.
Некоторая церемонность его речи смущала меня – так и тянуло завернуть что-нибудь витиеватое в той же манере, но я себя остановила.
- Хорошо, завтра в одиннадцать вас устроит?
- Вполне. – и он положил трубку, вежливо попрощавшись.
Интересно, что же такое ему удалось раскопать об Анне Глотовой? Теперь я жалела, что в свое время настояла на полной конспирации, мне бы не помешали личные впечатления от этой женщины, которая за деньги согласилась выносить и родить чужого ребенка и погибла на второй же день после того, как это сделала.
Следующим утром, ровно без пяти минут одиннадцать, я стояла у знакомой двери. Ничего не изменилось - латунная вывеска матово переливалась на солнце, а тонированное стекло дверей было совершенно непроницаемое. Я вошла в холл и тут же наткнулась на очень худую и очень высокую девушку, которая только что вышла из двери с надписью «агентство» и направлялась к двери с надписью «бухгалтерия».
- Здравствуйте. – робко сказала я.
Девушка взглянула на меня с высоты своего ходульного роста и улыбнулась.
- Вы к Илье Артемовичу? Проходите. – и скрылась за дверью.
Интересно, как смотрятся рядом детектив и эта девица, подумала я, толкая нужную дверь. Ильи Артемовича за столом не было. На этот раз он задумчиво стоял на небольшой скамеечке возле сиротливой книжной полки и рассматривал корешки книг. Что там было рассматривать, если на полке стояло не больше шести изданий?
Илья Артемович повернулся всем корпусом, дав мне возможность увидеть, что подвижность шеи у него тоже ограничена.
- А, Лариса Львовна, прошу, проходите. – сказал он и неожиданно ловко спрыгнул со скамеечки.
Гигантский ежедневник был раскрыт на странице с сегодняшним числом и я, усаживаясь на стул, заметила, что кроме моей фамилии в одиннадцатичасовом интервале на листе не было никаких записей. Меня это неприятно удивило. Неужели детектив ведет только мое дело? Может быть я выбрала не то агентство? Может быть все-таки нужно было у кого-нибудь проконсультироваться, хотя бы у Витьки Незнамова? Впрочем, нет, я же решила, что пока никому не буду говорить о своем интересе к этому делу.