Страница 6 из 36
- Это же отлично! - обрадовался Санчес. - Можно по-настоящему заджемить!
- Заджемить? Ну, я не знаю. Это как, вообще? - удивился Денис.
Вновь убежавший куда-то хозяин квартиры вернулся с гитарой в руках.
- Ты просто играй один аккорд, а я буду его обыгрывать по джазовой гамме, - Санчес вновь угнездился в позе лотоса и изготовился дуть в свою флейту. - Главное во фри-джазе - это концепция. Чарли Паркер, например, и другие знаменитые короли би-бопа утверждали, что могут сыграть не только настроение, но и человека, птицу и даже предмет. Например, кирпич!
- Сыграть кирпич? - перепросил Денис.
- Ага, давай! Играй кирпич!
Кирпич Денис никогда раньше не играл, но подумал, что если уж играть его, то в "ми", как в самой низкой и солидной тональности. Тем не менее, памятуя, что играть они собрались джаз, взял ми-мажор.
Из дудки порозовевшего от вина Санчеса тут же полилась диковинная ускользающая мелодия без начала и конца. Денис честно старался представить себе кирпич и понять, как его можно "сыграть". Пока кирпич выходил несколько легкомысленным, поэтому Чесноков добавил мизинец на вторую струну на третьем ладу и образовал напряженно звучащий септаккорд. Таким образом, гармония никуда не разрешалась и стала более суровой. На взгляд Дениса, такое настроение больше соответствовала кирпичу.
Санчес тотчас подстроился и запилил низкую и угрюмую мелодию с испанизмами, немилосердно бичуя реальность хроматикой и полутонами. Кирпич удался на славу. Они без остановки "джемили" около получаса, время от времени впадая от избытка чувств в полнейшее мракобесие и какофонию, топоча ногами по циновкам и размахивая головами, пока, наконец, не остановились одновременно и расхохотались, глядя друг на друга.
- Я надеюсь, у тебя тут дикие животные не водятся, а то нас Гринпис засудит за жестокое обращение с ними, - крикнул Денис.
- Ага, это был ди-и-и-и-кий кирпич, мутировавший под воздействием чудовищных опытов на глинзаводе! - вторил Санчес.
Все музыкальные импровизации были сыграны, вино выпито, а овощи и сыр съедены. Полночь застала мужчин за разговором на глубокие темы.
- ...я вот всегда чувствовал, что мне для счастья мало того, что есть у всех... хотя, что там у всех есть? Это на первый взгляд на кого ни посмотри, все крутые, солидные, уверенные в себе и успешные. В дорогих модных шмотках и автомобилях. Сидят загорелыми телами в уверенных позах. Улыбаются белоснежными улыбками и чокаются хрустальными бокалами, а у каждого и каждой в душе маленький, воющий от страха и одиночества человечек.
- Одиночество, Денис, это не плохая штука, - Санчес сложил худые жилистые руки на груди и продолжил. - Большинство мужчин ищет счастье, но что такое счастье? Счастье - это наслаждение. Природа даровала нам наслаждение в награду за труд, пот и боль как мотивацию. Но земной человек - развращенное создание: всю жизнь проводит в попытках обмануть Природу и выпросить хоть еще чуть-чуть этого наркотика. А за любой наркотик надо платить. И дорога к истинному счастью - есть страдание. Это еще Иисус объяснить пытался, но только взрастил кучу извращенцев и "мазохистов". Свобода и покой. Покой и воля - вот настоящее счастье.
- Какой-то ты странный буддист, - покачал головой опъяневший Денис. - А ты буддист, вообще?
- Я - плоть, обернутая вокруг куска эго! - горько усмехнулся Санчес.
- Кстати об одиночестве! - перебил его Денис, будто вспомнив что-то. - У меня недавно во сне прям целый рассказ родился об этом. Только я его записывать не стал.
- А почему?
- Не знаю. Я стихи писал и песни в свое время, - развел руками Денис. - Многие хвалили. А вот прозу никогда. И не пробовал. Но всегда хотелось.
- Ты должен попробовать, - посеръезнел Санчес. - Может это твоя дхарма.
- Что-что?
- Дхарма. Личный путь к свету. Ты не знаешь, какой он для тебя, но, можешь найти его, если будешь прислушиваться к внутреннему голосу. Погоди... - Санчес вышел их комнаты и вернулся с небольшим холщовым мешком, из которого выудил старую печатную машинку и пачку пожелтевшей бумаги. - По-моему, это здесь дожидалось тебя! - он картинно опустился перед Денисом на колени и протянул увесистый подарок.
- Спасибо, - Чесноков не знал, что сказать. - Я как-то не планировал писать.
- Ты здесь не для того чтобы киснуть, умирать и не верить в себя! Иди и выплесни все, что мучает, на бумагу, - с этими словами худощавый даритель вежливо, но настойчиво вытолкал гостя за дверь, сопроводив ослепительной улыбкой. - Спокойной ночи!
Путаясь в собственных ногах и царапая бок допотопным "ундервудом", Денис добрался до своего домика и расположился за столом, заправив желтоватый пергамент в железное чрево мехнизма. Абсолютно не представляя, что можно написать, Чесноков положил руки на клавиши и задумался. Образ пришел сразу. Мрачный и черный, как шар из боли и одиночества, клубящийся внутри.