Страница 74 из 113
Историю эту я записала со слов своей бабки, а то услышала ее от подруги, которая являлась племянчатой внучкой местной знахарки.
Произошёл сей случай в середине 15 или 14 столетия. Девушка, именуемая Дарьяной, жила в небольшой деревне близ реки, делящей деревушку на левобережных жителей и правобережных. Основным ремеслом местных было гончарное дело и вышивка золотыми нитями, к чему каждую девушку приучали с рождения.
Дарьяна была 20 лет от роду, хороша собой, неплохо воспитана, образована, слыла искусной мастерицей и завидной невестой. Вот только девушка сторонилась и подруг, и односельчан, и парней, что так часто предлагали ей обвенчаться. Казалось, не миновать ей того, чтоб в девках остаться….. да произошел в ту пору случай, переменивший мировоззрение всей деревни.
Поутру в Покров, накинув на себя шали из гусиного меха, все девчонки от мало до велика собрались в лес. Кто по грибы, кто просто на пейзажи полюбоваться. Собралась и Дарьяна с кузовком наперевес, вот только пошла девушка вовсе не в ту сторону, куда направились подруги, а к опушке, что по правому берегу реки проходила. Место то слыло опасным, да таинственным. То девчонка какая там утонет, то парнишка без вести пропадет, а того и волки загрызут кого-нибудь.
Наверное, не узнал бы никто об истории этой, ежели за девушкой не увязалась бы одна мастерица местная, завидовавшая черной завистью славе Дарьяны. Долго ли, коротко, следовала она за девушкой, по кустам, да по оврагам прячась. Говорит, только к полудню остановилась, когда «шальная на колени пред лесом упала».
-Сидит, не шевелится. Только губами перебирает, да подол юбки мнет. Думаю, совсем с ума сошла! А она, как вскочит, как побежит вглубь леса чрез овраги, я кое-как поспевала.
Оказались девушки на светлой опушке, что посередь леса лучами солнца дневного освещалась. Упала Дарьяна снова, да начала причитать не человеческим голосом. Звала какого-то Ивана, кликала по сторонам, да все слезы лила.
Уж думала уходить ее спутница, как девушка откуда-то из-за пня достала кнут кожаный, золотом обрамленный, да камушками отделанный. Взяла она его в руки, к груди прижала, да зарыдала пуще прежнего так, что, казалось, лес содрогнулся.
Сидела она так не долго, не мало, вот только потом, оглянувшись по сторонам, из кузовка своего что-то достала, разложила вокруг себя и начала не то колдовать, не то проклинать кого-то.
-Чую, потемнело в лесу разом, дышать труднее стало, холодок по коже могильный пробежал. Думаю, уж не я ли с ума-то сошла? Как тут, откуда ни возьмись, появляется конь светло-серый. Гривой своей размахивает, на дыбы вскакивает, ржет неистово, словно бес в него вселился. Бежать за подмогой надо бы, да у меня будто ноги в землю вросли, ничего сделать не могу!
Поскакал конь к Дарьяне, да остановился в паре метров от нее. Смотрит, ноздрями воздух глотает, пар выдыхает. Что делать, не знаю! Да тут она как наскочет на него, как оседлает! А он уж и не сопротивлялся, только медленной поступью по опушке пошел. Обошли они так полкруга, развернулись ко мне другим боком, гляжу, а там! Батюшки! Бок-то у коня обглоданный, кости видно, куски мяса торчат. Я перекрестилась, да бежать со всех ног в деревню! Никому ничего не говорила, еще за окаянную бы приняли!
-Я уж с Дарьянкой-то не общалась, только косо поглядывала изредка, да крестилась каждый раз. Думала, уж забыла об этой истории, как под Рождество появился в нашей деревне парень один. Никто его не видывал, только рассказывали мне. Мол, худощав, бледен, высок. Уж больно интересно было поглядеть на него, да я и поглядела на колядках-то! Пришла с ним Дарьянка под ручку, милуется, обнимается. А я ж только со спины и видала! А потом пошли мы в сени к бабке Настасье Филипповне, повернулся он ко мне лицом, так я и ахнула сразу. Сдуру креститься начала, меня аж святой водой поливали! Вот, смотрю я на него: очи его прозрачные, кожу бледную, ноздри широкие, да бока жилистые. Ну, ведь, вылитый тот конь окоянный! Словно опять на поляне той очутилась, да в глаза ему глянула!
Уж не знаю, что и думать, да, наколдовала Дарьянка жениха себе! Видывала ведь я, что ворожила она в лесу. Поди-кась покойничка подняла, да привела его к себе. Ведьма она, я вам говорю!
Уж не знаем мы веровать иль не веровать в эту историю, да только сказывали бабки еще о таких случаях, будто кони мертвые из могил восставали, да к девчонкам в образе женихов потом являлись. Боний. Так их в народе прозвали.
История о восставшем трупе не оставила на душе глубокого следа. Почему-то я не прониклась судьбами этих девушек, не уловила сути и морали. Пожалуй, смысл в этих строках заложен немалый, но понять его мне не суждено. Быть может, я просто не вниклась в суть, потому что все так же плохо себя чувствую?
Лея пришла через час, или даже полтора. На все вопросы девушка отвечала смутно, посмеиваясь. Лезть я не стала, попросту была не в том состоянии, просто выпила необходимые отвары и завалилась набор, разглядывая холодную стену.