Оксана

- Денег за жилье она платить не сможет, во всяком случае в первое время. – продолжала Леонидовна, буравя подругу блестящими черными глазками. – Но ты смело загружай ее работой по дому. Я бы взяла ее к себе, но ты же понимаешь. Два внука… – Леонидовна закатила глаза.

- Ты прекрасно знаешь, что денег я не возьму. – Абдулловна подозрительно уставилась на подругу. - Чувствую здесь подвох, но не пойму в чем.

- Нет здесь никакого подвоха! Девочке негде жить, а у тебя большой профессорский дом. Не понимаю, чего ты артачишься? У тебя уже жили студенты.

- Да. Но те студенты попали ко мне случайно. Их никто не подсовывал.

- Но ты ведь живешь совершенно одна!

- Вот он, подвох! – Абдулловна ткнула указательным пальцем, украшенным массивным перстнем, в грудь Леонидовны так, что та качнулась. – Ты меня жалеешь потому, что считаешь одинокой!

- Заметь, не я это сказала.

- То, что я вдова, а мой сын уехал за тысячи километров на другой континент, и что бабушкой я стану неизвестно когда ,и что в моем доме эхо, а я даже кота не могу завести потому, что меня весь день не бывает дома – продолжала Абдулловна, не обращая внимания на прозвеневший звонок – не значит, что я одинока!

- Да, да, да. Ты не одинока. – Тамара Леонидовна заговорила тоном студента, передразнивающего зануду-профессора. - У тебя есть работа, студенты, коллектив, я, в том числе, и облезлая дворняжка дома. – Тем не менее, подруга хорошо знала на какую мозоль наступить и не задумываясь на нее наступила. - Подумай о сыне. Он будет меньше за тебя волноваться, когда узнает что ты не одна!

Некоторое время обе молчали.

- Ненавижу, когда меня жалеют. – Наконец сказала Абдулловна.

- Я тебя не жалею. – сказала Леонидовна. – Ну, может самую малость.

Абдулловна молчала, и Тамара Леонидовна сделала вид что смирилась.

- Извини, что просила тебя помочь хорошей девушке. Поживет пока в общежитии. – Она пожала плечами и метнула на Абдулловну обиженный взгляд. – Как говорится, не она последняя.

Лекции уже начались, коридор опустел. Студенты и преподаватели разошлись по аудиториям. Торопливые шаги опаздывающих на несколько мгновений нарушили тишину и стихли.

- Хорошо. Только ради Альберта! – сдалась Абдулловна. – Но сначала я должна на нее посмотреть. Кого попало в дом не пущу, даже если буду умирать от одиночества!

- Ах ты моя татарская интеллигенция! – Леонидовна кинулась к подруге и заключила в объятия. – Ты не пожалеешь, обещаю.

- Из-за тебя я опоздала на лекцию. – проворчала Абдулловна, отцепляя руки Тамары Леонидовны.

- Я передам ей, чтобы она перебиралась сегодня же! – крикнула ей вслед Леонидовна, расплываясь в улыбке.

 

Оксана достала бумажку и сверилась с адресом, который утром дала ей Тамара Леонидовна. Она еще плохо ориентировалась в городе, поэтому, выходя из общежития, показала ее вахтерше. Та нарисовала подробный маршрут на обратной стороне листочка, а рядом приписала номер автобуса. Оксана прошла две улицы, волоча за собой коричневый чемодан на колесиках, и не могла поверить, что идет верной дорогой.

Высокие этажки с широкими улицами внезапно сменили низкие дома с зелеными улочками. Это был длинный старомодный квартал, сохранивший сентиментальную атмосферу прошлого. Несмотря на хроническую нехватку земли в городе, чопорный район невозмутимо расположился в центре, занимая самый лакомый кусочек, и снести его у градоначальства не хватало духу.

С каждым шагом горы становились ближе, деревья - выше, воздух – чище, а дома старше. Изредка Оксана замечала новенькие, яркие коттеджи, которые в этой череде добротных домов, казались неуместными, подобно золотым коронкам в ряду естественных зубов.

Отыскав, наконец, нужную ей улицу профессора Подольского, Оксана стала высматривать номера домов и, остановившись перед большим двухэтажным домом, не поверила своим глазам. Особняк, другого слова в ее голове не нашлось, был украшен белыми колоннами, и прятался за высокими тополями, на вид такими же старыми, как и сам дом. Оксана подошла к широким металлическим воротам и замерла с вытянутой рукой не решаясь нажать на звонок.

Послышалось тявканье и, спустя мгновение, Зульфия Абдулловна распахнула ворота, жестом приглашая Оксану войти.

– Добрый вечер.

Оксана взглянула на возникшую перед ней женщину. Та была в простой белой футболке, на плечах - вязаная шаль. Крупные серьги с малахитом оттягивали мочки ушей. Кто бы мог подумать, что доктор наук ходит дома в джинсах! Оксана отдала должное тому, как эти на первый взгляд не сочетаемые вещи здорово смотрелись на профессорше.

- Здравствуйте. – Оксана смутилась. Она чувствовала себя неловко, стоя у ворот с чемоданом, набитым вещами.

В общежитии она делила комнату еще с пятью девушками, и каждый раз чувствовала тошноту, переступая использованные средства личной гигиены, вываливающиеся из корзины общего туалета. К тому же соседки по комнате не стеснялись воровать друг у друга одежду, а когда она попыталась изобличить виновного, девушки лишь дружно пожали плечами и указали друг на друга.

За два месяца проживания в общежитии Оксана так и не смогла проникнуться тем самым духом настоящей студенческой жизни, о которой столько вспоминали мама и папа, и когда Тамара Леонидовна предложила ей пожить в доме у Зульфии Абдулловны, она согласилась не раздумывая. Днем, в перерыве между лекциями, она даже успела сходить в фойе, чтобы посмотреть на фотографию покойного мужа Абдулловны. Теперь же, глядя на нее так близко, она решила, что они наверняка хорошо смотрелись вместе: мечтательный профессор Журавлев и суровая Зульфия Абдулловна.

Профессорша, в свою очередь, разглядывала девушку. У Оксаны было миленькое, еще не потерявшее подростковой округлости лицо, аккуратный нос, и очень пухлые губы. Каштановые волосы, заплетенные в косу, гармонировали со светло-карими глазами. Она была высокой, почти одного роста с ней самой. «Застенчивая» оценила ее на глаз Абдулловна.