Страница 7 из 216
Оссори пожал плечами. Приподнялся и пальцами загасил фитили свечей. Спальня провалилась во мрак. Перина прогрелась слабо. Склеп. Уж не здесь ли в бытность свою слизнем почивал, вздыхая по чести рода Яльте, Лауритс? Хотя что ему честь. Его, кажется, всегда волновало только одно — кузина. А что она ему говорила? Когда потонувший берег Тикты всплывёт из океанских глубин?
— Я верну своему дому славу и честь, — буркнул Берни, зарыв в шерсть покрывала замёрзшие ступни. — И он останется достойным тебя. Довольна?
— Начни возвращать сейчас, — всё так же шёпотом предложила Альда и перевернулась на другой бок. Её глаза мерцали в этой кромешной тьме. — Я хочу сына.
— А-а-а… как же горы?
— А ты не слышишь, как воет сегодня ветер?
Берни втянул ртом воздух и стиснул эфес шпаги. Его бросило в жар. Так ему было в бреду, с разверзнутой на груди раной. Альда тогда накрыла её обжигающе холодной ладонью и твёрдо сказала: «Мы».
Он убрал ножны прочь. Альда воссела, иначе не скажешь, в сугробе покрывала. Ледышка, она таяла у него на глазах, источая невероятный жар. Откинув волосы за спину, она строго посмотрела на Берни и сдёрнула с плеч сорочку. Её кожа мерцала белизной, снегом в ночи. Берни сглотнул, губы пересохли. Это видение преследовало его с того дня в Сегне, когда Альда отчаялась от мужниных подозрений, ревности, когда решилась… Тогда это был вызов. Теперь — ежевичница, многажды выпитая из дурацкой чаши с четырьмя ручками. И всё же… Рональд Бернард Оссори не настолько благороден, чтобы затыкать уши и не слышать, как ветер двигает горы.
— Рональд, я хочу…
Берни вздрогнул, из него выбило дух — Альда взяла его руку и поднесла к своему животику, накрыла ею пупок, смешной, выпуклый. Берни наперёд знал, что зацелует его, после чего ринется выше, к широкой впадинке между грудями, оттуда к хрупким ключицам и шее, которую Альда всегда выгибала движением проказливой, любопытной девчонки. Напоследок её губы ответят ему неумелым, ежевичным поцелуем. И он овладеет ею, к той минуте совсем растаявшей в его руках, самой раскрывшейся ему навстречу…
— Оссори, не спите? Это срочно. — Стук в дверь походил на обстрел камнями.
Странное дело, но Берни мысленно поблагодарил визитёра за чувство опасности, от которого привычно защипало вдоль позвоночника, за всплеск волос на затылке, за напряжение, стрельнувшее в паху. Альда вся сжалась, схватилась за жалкий сугроб сорочки у бёдер. Берни перехватил её руку повыше запястья и поцеловал, пытаясь следовать узору вен на белой коже. Вздох, Альда расслабилась, кивнула, как только он на секунду прижал палец к своим губам. Да, мы снова играем и снова в мою игру.
— Ммм? Слушаю, Раппольтейн. — Подмигнув ей, Берни стянул рубашку. Комната протопилась плохо, но этой ночью такого мерзляка, как он, согреет Альда.
— Вы можете выйти?
— Кхм. — Берни высвободился из штанов. Обняв себя за талию, Альда внимательно следила за каждым его движением. Так же во времена безголовиков она не упускала ни мгновения в подготовке к их играм. — Это было бы неудобно.
— Тогда могу я зайти?
— Ещё неудобней! — Берни не очень-то заботила сохранность пуговиц на брэ, одна даже оторвалась. — Что там у вас?
— Из Меппе вернулся наш нарочный, — посыпался камень за камнем. — Бургомистр велел указать, сколько солдат мы снимаем с гарнизона, отдельно приготовить прошение на фураж и…
— Это ждёт до утра? — Берни взял жену за талию, не давая опомниться, передумать, опустил на подушки, сам замер над ней, сбоку. В самом деле хрупкая, беззащитная, она не стискивала ног, не закрывалась, не пряталась. Она доверяла.
— Это важно, — укорил каменюка.
— Мы берём всех и всё. — Альда часто дышала, приоткрывая губы, не сводя с него блестевших глаз. Её рука неуверенно, робко погладила шрам у него под грудью, вторая коснулась дорожки волос на животе.
— Оссо… Граф Оссори, это…
— Раппольтейн! — Берни охрип. С живота ручка Альды спустилась к его паху, изнывающему от напряжения, желания. В прошлом самый головастый безголовик, Альда, похоже, имела свои мысли о том, как вести такую игру. — То, чем я занимаюсь сейчас, ещё важнее!
— Оссори…
Берни поцеловал жену в губы, остро-сладкие от ежевичницы, мягкие и неумелые. После чего вылез из постели и протопал по дощатому полу к двери. От холода по разгорячённому телу побежали мурашки, но Берни хватило стойкости не ёжится. Он приоткрыл тугую дверь и демонстративно скрестил на груди руки.
— Так ваше «срочно» подождёт до утра?
Для каменюки Грегеш Раппольтейн проявил небывалую подвижность, когда смерил главнокомандующего взглядом, едва заметно кивнул и канул в темноту лестницы.
За спиной Берни звякнул пьяный смешок. Он повернулся, и Альда скользнула ему в объятия растаявшей льдинкой.